Леонид Михайлович Жариков - Послдедняя ночь

Графф снова взглянул на тележку Анисима Ивановича, на обрубки его ног и с силой погрозил плетью.

— Я тебе, кукла безногая!.. Завтра кожу принесут, будешь служить на Добровольческую армию! — И фон Графф повернулся так резко, что повалил табуретку полами бурки.

При выходе он опять стукнулся головой о притолоку и, совершенно озлобившись, хватил ногой в дверь так, что она слетела с петель и вывалилась во двор.

Я выглянул в оконце и увидел невдалеке от калитки Сеньку-Цыбулю, сына колбасника. Прячась за углом, он поджидал белогвардейцев.

Значит, это он, предатель, привёл к нам деникинцев.

На другой день Анисим Иванович слёг в постель, чтобы не работать на белогвардейцев, но фон Графф, к счастью, больше не приходил.

Уже завечерело, а мы всё стояли на чердаке, высунувшись из окна, и смотрели на затихший город, на дальний Пастуховский рудник, где наши после орудийной стрельбы, наверно, пили чай с белым хлебом.

— Есть хочется! — со вздохом проговорил Илюха.

— Хоть бы корочку погрызть, — сказал я.

— А у меня в сарае за дровами хлеб кукурузный спрятан, — похвалился Абдулка.

— Принеси, — попросил Илюха. — Жалко?

— Ишь хитрый! — Абдулка качнул головой. — Это я для мамки на шапку выменял. Мамка больная лежит.

И всё-таки голод и дружба взяли верх: Абдулка принёс чёрствый, весь в паутине ломоть кукурузного хлеба, несколько крупинок сахарина и жестяной чайник холодной воды. Хлеб и сахарин мы разделили на части и стали пить «чай», по очереди потягивая из носика белого, побитого ржавчиной чайника.

— Ничего, скоро будем настоящий хлеб есть, — сказал я.

— Почему ты знаешь?

— Знаю. Скоро наши побьют беляков, и тогда хлеб начнётся.

Илюха, Абдулка и Уча молчали. Потом Абдулка солидно, с пониманием дела, заметил:

— Трудновато побить. За беляков Немция заступается.

Илюха мотнул головой, хотел что-то сказать, но подавился и долго кашлял. Слёзы выступили у него на глазах. Отдышавшись, он прохрипел:

— Не знаешь — молчи! Немция не заступается, Германия и Фифляндия за них, вот кто!

Я ухмыльнулся, потому что знал — Фифляндия не заступится.

— Давай поспорим, что Фифляндия не заступится? — предложил я, желая покрепче насолить Илюхе.

— Давай. На что спорим?

— На лимон!^[2]

— Тю, что на лимон купишь, коробку спичек? Давай на сто лимонов.

— Согласен!

Едва Абдулка разнял нас, как на чердак влез Васька. Пригнувшись, чтобы не удариться о низкие стропила, он подошёл к нам и присел на деревянную перекладину.

— Вы что тут делаете?

Илюха оживился и, глядя на меня со злорадством, сказал:

— Сейчас ты заплатишь мне сто лимончиков. Мы сейчас у Васьки спросим. Вась, а Вась, скажи: Фифляндия заступается за беляков?

— Не Фифляндия, а Финляндия. — Васька взял чайник и напился из него, — А насчёт того, кто заступается, дело ясное: буржуи заступаются, а рабочие за нас.

— Съел, рыжий? Плати сто лимонов! — торжествовал я. Илюха смущённо молчал, и тогда я снова спросил у Васьки: — А скажи, кто одолеет, мы или белогвардейцы?

— Мы победим, — уверенно заявил Васька. — У нас Будённая армия собирается.

— Какая Будённая?

— Красноармейцы все, как один, на конях, с шашками и карабинами. Ух и смелые!

— А кто Будённый?

— Командир из бедняков. Сам лично в атаку ходит. Беляков рубает налево и направо… Они как увидят его издалека, то сразу тикают… Один раз случай был интересный. Отца его белые захватили в плен и говорят ему: «Выдашь сына, отпустим». А он отвечает: «Подавитесь вы своими словами, чтобы я родного сына выдал». Тогда белые говорят: «Мы тебе кишки выпустим и собакам бросим. Живи до утра, а на рассвете казним». Узнал про это Будённый и поскакал к своему товарищу красному командиру. «Дай, говорит, полк кавалерии, мне надо отца выручить». — «Не могу дать, мои люди устали». — «Ну, хоть сотню дай». — «Не могу». — «Тогда десяток бойцов дай». — «Нет». Задумался Будённый, что делать? Ночь кончается, скоро отца расстреляют. Сел он на коня, взял с собой родного брата, и поскакали они вдвоём отца выручать. Влетели в станицу, и тут Будённый громко скомандовал: «Первый эскадрон направо! Второй эскадрон за мной!» Скомандовал Будённый и закричал «ура!». Увидели деникинцы Будённого, и давай бог ноги! Подлетел он с братом к тюрьме, снял часового, открыл тюрьму, подсадил отца на коня, и шукай ветра в поле!..

— Ух, как интересно! — выдохнул Абдулка, живо --">