Сергей Тимофеевич Григорьев - Оптический глаз

показывает? Сем-ка я, — думает Кутузов, — подамся назад, приму несколько к восходу солнца, в русскую сторону».

Пошел разочарованный. Хоть берега он и не держится, а берег загибает вправо, а с левой руки все шумит море-океан.

Начались населенные места. До чего же обрадовался Кутузов, услышав человеческое слово! Живут русские люди, бородачи, кондовый народ, рыбу ловят, сено косят; у кого три коровы, у кого пять, а то и пятнадцать. Богато живут. Бабы в парчовых сарафанах, в жемчугах.

Идет Кутузов. Ох, далека русская дорога! Ах, велика ты, мать-пустыня! Об Оптике Кутузов молчит: еще на смех поднимут. Только обиняком, с осторожностью, намеками — нет, никто не слыхал про таких мастеров.

Идет дальше. И все Россия, Россия… И уж концу света надо быть — и увидел на краю земли Кутузов, за лесами, высокие горы под облака уходят маковками. А одна гора всех превыше, держит седую голову под облаками — и из вершины огонь и дым. Дышит гора огнем и потому называется огнедышащим вулканом. Понял Кутузов, что дошел до края. За горами начинается другой океан.

Грустно стало Кутузову. Едва он добрел до селения, попросился ночевать. Пустили. Позволили на печку залезть, а сами хозяева за столом сидят, с каким-то проезжим разговаривают. Речь идет о том, чтобы сделать ключ от денежной шкатулки: ключ проезжий потерял, а ломать шкатулку жалко.

«Нет ли такого кузнеца у вас, чтобы ключ мог сделать?»

«Есть такой кузнец. Мастер. Можно сказать, Оптик», — отвечает хозяин.

Кутузов даже вздрогнул и с печки долой. Сел к столу.

«А я что-то ехал, у вас кузницы не приметил», — говорит проезжий.

«Конечно, так! — говорит хозяин. — И приметить нельзя. Ведь кузнец всякий старается кузницу близ дороги держать: больше всего кому кузнец нужен — приезжим. А наш кузнец живет на отшибе, в лесу, там у него и кузница. „Кому надо, тот меня найдет“, — говорит. И верно: без работы не сидит. То ли, се ли, все может сделать. Народ к нему идет, даже издалека едут…»

«Может, он фальшивые деньги там кует?»

«Это не замечали. Он как будто и деньги за деньги не считает. Что и так, даром, сделает: ему любопытно вещь сделать, а деньги… Куда же ты, служивый, поднялся? Дело к ночи…»

«Мне надо идти!» — отвечает Кутузов.

Понял, что тот кузнец и есть Оптик, названный ему Вольтером.

Поблагодарил Кутузов хозяев за кров, за ласку и пошел.

Спросил в селении, как ему кузнеца сыскать. Прошел с версту и видит: кузница как кузница, а рядом избушка с оконцем. В оконце свет. Кузница заперта. Значит, кузнец — экое горе! — пошабашил…

Подходит Кутузов осторожно к избушке, не успел в оконце стукнуть открывается дверь, и на пороге кузнец. Кузнеца сразу узнаешь и по одежде, и по лицу, и по рукам.

«Пусти, добрый человек, переночевать», — просит Кутузов.

«Ладно. Входи. Милости просим!»

Впускает кузнец Кутузова в избу и запирает дверь. В избе и тепло и светло, и дивное дело — видит Кутузов, что в камельке горят не дрова, а ледяные сосульки, горят синим, самым горячим огнем. А на столе свеча горит, тоже изо льда, из сосульки сделанная, только с фитилем. Вставлена свеча в кованый железный подсвечник, своеручной работы.

Кутузов сразу догадался, что попал по адресу: это и сидит перед ним Оптик и смотрит прямо в лицо гостю проницательным взором. Скрывать нечего — объяснил Кутузов свое дело. Видит, что Оптик слушает его и верит и смотрит хоть и сурово, но ласково.

«Можно сделать такой глаз, — говорит кузнец, — Вольтер не сохвастал. И будет оптический глаз видеть лучше живого. Денег за работу я не беру, а кому я сделаю глаз, тот дает честное слово хранить глаз пуще своего глаза. А правила хранения вот извольте тут прочитать».

Достает кузнец из поставца большую старопечатную книгу. Кутузов читает:

«Правила хранения оптического глаза. Первое: держать все помыслы направлены к высшим предметам. Низких помыслов отнюдь не позволять. Второе: держать дух свой в ровной, холодной температуре, по возможности ниже сорока градусов мороза. Не горячиться. Не распалять себя гневом, вообще быть хладнокровным — глаз может растаять, источая слезы…»

Кутузов прочитал все правила и сказал:

«Правила трудные, но соблюсти их я могу».

«Тогда приступим, не медля далее, к изготовлению глаза!» — говорит Оптик.

Достает он из ларца льяло, вроде того, в чем охотники ружейные пули льют из свинца, потом небольшой чугунный котелочек с ручкой, вроде ковшика, и еще кое-какой --">