Иван Никитович Кожедуб - Верность Отчизне

книгу, молча закладывал страницу и с виноватым видом начинал чинить домашнюю утварь или плести лапти.

А мать, посмотрев на него, улыбалась, и от доброй улыбки расправлялись морщины на ее усталом лице.

Я был еще несмышленым мальчонкой, когда у меня появилась нехорошая черта — желание непременно возразить. Иногда даже отцу стал перечить. Сделает он мне замечание, а я заупрямлюсь и тут же начну возражать.

Отец — человек вдумчивый и наблюдательный — всеми способами старался переломить мое упрямство, все пускал в ход: и наказание, и внушение, и уговоры.

Разговаривать со мной он стал чаще, незаметно приучал к упорству в работе, исполнительности. И добился многого: я привык выполнять свои обязанности.

Тополь

Чем я становился старше, тем обязанностей по дому все прибавлялось. Бывало, вызывают ребята: — Ваня! Выходи-и!..

Так бы все и бросил, побежал к приятелям. Но вспомнишь любимое присловье отца: «Кончил дело — гуляй смело» — и останешься.

По утрам чищу картошку для всей семьи, подметаю в хате. Зимой вытираю воду с подоконников, чтобы не загнивали от сырости, — отец проверяет, сухо ли. Нашу околицу, открытую ветрам, заносит снегом, и мое дело — разгребать снег на дорожках от сеней и ворот к сараю и перед хатой.

Постепенно отец приучал меня к более тяжелой работе. Осенью, когда братья батрачили на кулака, я ездил с ним в лес на заготовку дров. Он срубал сухие ветки, а я таскал их к телеге, а потом дома складывал клетками, чтобы подсушить. Отец покрикивал: «Смотри осторожнее, глаза себе не выколи!» За ним я, конечно, не поспевал, и он сам принимался укладывать ветки на телегу, а меня посылал собирать сосновые шишки для растопки.

Крепко привязав ветки и корзинку с шишками, отец подсаживал меня на воз, приговаривая:

— Держись, Ваня, не упади…

Я ехал, сидя наверху, а он шагал рядом — жалел нашу старую Машку.

Летом на моей обязанности таскать воду из озера для поливки огорода, для питья и готовки с колодца — он метрах в ста от дома. Устанешь, пока дойдешь с полными ведрами, — ведь я сам чуть повыше ведра.

Поручается мне и теленка пасти. Следишь за ним зорко, чтобы в посевы не зашел, шкоды не сделал. А после сенокоса вместе с другими ребятами гоняю телят в луга. Сено убрано в высокие стога, обнесенные жердями. Чуть пойдет дождь, бежим к стогам и, зарывшись в душистое сено, пережидаем ливень.

Берег Десны зарос ивняком. Из длинной, стройной лозы плетем прочные корзинки — матерям и соседкам в подарок.

Телята мирно пасутся, а мы, срезав охапку гибких побегов, усаживаемся на берегу. Плету корзинку, как учил отец: сначала старательно делаю обруч, потом ребра, потом лозину за лозиной наращиваю, заплетаю дно, наконец, приделываю ушки, чтобы вдвоем корзину нести.

Пока теленка пасешь, и накупаешься, и рыбы наловишь — в придачу к корзинке несешь матери в холщовой сумочке карасей, линьков да щучек.

Как-то весной отец посадил за хатой несколько яблонь, груш и слив. Он приучал меня сызмальства работать в нашем садике, учил беречь деревья. Вместе с ним я ухаживал за молодыми деревцами, снимал червей, окапывал стволы. Когда деревья стали давать плоды, отец посылал меня ночью сторожить наш садик. Я припасал рогатки, камни и, сидя под деревом, прислушивался к ночным шорохам. Иной раз отец подойдет неслышно и, если я засну, разбудит:

— Спишь! Плохой же из тебя сторож выйдет! Став постарше, я спросил отца, зачем он это делал, — ведь воров не было да и сторож такой был не страшен. Он ответил:

— Ты у меня меньшой, а я хворал, старел, вот и учил тебя испытания преодолевать. Как же иначе? И к трудолюбию тебя приучал.

Отец гордился своими посадками, и особенно двумя стройными тополями в нашем дворе — он посадил их еще до моего рождения. Лет пяти я, бывало, вскарабкаюсь на тополь, что повыше, примощусь на самой верхушке и смотрю по сторонам.

Живем мы у самой околицы между двумя озерами — в одно упирается огород, другое лежит через улицу: сверху они видны как на ладони. Виден мне и большой яблоневый сад, обнесенный стеной и до революции принадлежавший помещику; видна и зеленая крыша одноэтажной школы.

Нравится мне смотреть на нашу широкую извилистую улицу, обсаженную деревьями, на березы, тополя, клены да вербы. А вот на соседней нет ни деревца и хаты ряд к ряду стоят. Неуютно на такой скучной улице жить. Отец говорил, что деревья защищают от пожара: если где --">