Донат Шайнер - Сорванец

подтаскивал к тачке ветки, которые успела наломать бабушка. А потом можно было разглядывать муравейник или спать.

Однажды, когда мы возвращались домой, над лесом появилась чёрная туча. Бабушка прибавила шагу, я бежал рядом и волочил за собой крюк для ломки веток. Но туча уже была над нами. Успеем убежать? Нет. Ослепительная молния разрезала чёрное небо. Я вздрогнул. Может, я и испугался немного. Такую молнию не каждый день увидишь. Мы всё ещё посреди голого поля, куда здесь спрячешься? А какой ливень хлынул через минуту!

— Я ещё утром чуяла: что-то будет, — говорит бабушка и крестится.

Я смотрю, что теперь будет, поможет ей крест или нет. Но она только прикрикнула:

— Пошевеливайся, хватай крюк и беги, там подальше в поле есть часовенка!

Я послушно побежал к часовне. Но не успел я до неё добраться, как совсем стало темно и начали падать первые градины. Они сыпались на меня одна за другой.

Часовенка была крохотная, почти всё место в ней занимала статуя святого. Бабушка сунула меня туда, а сама стала впереди. Сама мокрая до костей, она заслоняла меня. Молнии так и мелькали, грохотал гром, и градины дробили черепицу на часовне.

Тут бы любой испугался. Когда гроза миновала и бабушка вытащила меня из укрытия, первым делом мне достался подзатыльник. Это за то, что в руке у меня оказался обломок статуи святого. Видно, я так испугался молний, а главное, этого беспрерывного громыхания, что не заметил, как отламываю святому руку.

Дождь прошёл. Всю дорогу залило водой и усыпало ледяными градинами. Но всё же мы останавливались по пути. Бабушка заметила в поле ромашки, и мне пришлось сбегать за ними. В другой раз она подсадила меня на липу, чтобы я нарвал немного липового цвету.

— Всё сгодится, — говорила она, — придёт зима — придут болезни.

У старой груши над городом мы опять остановились и подобрали груши, сбитые ветром. Бабушка собрала паданцы в передник, чтобы дома высушить их на плите и истолочь в муку. Будет приправа к лапше и клёцкам.

Но вот мы и приехали. Бабушка рубила дрова, а я складывал их в поленницу под окном. Всегда, закончив работу, я убегал на речку. С весны до осени вода была моим лучшим товарищем. Плавать я умел только по-собачьи, но даже этим «стилем» я переплывал широкую Лужницу. Сам не знаю, когда я научился плавать, но, во всяком случае, очень рано. Бабушка говорила, что плавать я начал раньше, чем ходить. Бегать я тоже научился раньше, чем ходить. Какой же мальчишка сумеет хоть один шаг сделать по-людски? Его дело — бегать и бегать.

Вот и сейчас, как только бабушка вышла из дому, я подхватил бельевое корыто, взвалил на спину и помчался с ним к реке. Мы, мальчишки, уплывали против течения и вниз по течению на два, на три километра. От одной мельницы до другой. А река была не какая-нибудь лужа — местами глубина доходила до трёх метров.

Если бабушка подолгу не стирала, корыто рассыхалось, и вода так и хлестала в него со всех сторон. Тогда было не плавание, а одно мучение. Мне приходилось кататься у самого берега и то и дело вылезать из корыта на берег, вытаскивать его за собой и выливать воду. Но через час дело уже шло на лад, корыто «затягивалось», и я смело уходил в дальнее плавание. Мы ломали камыш, рвали кувшинки, и наши корыта были украшены ими, как индейские вигвамы — трофеями.

И, конечно же, устраивались сражения. Мы топили друг друга — и не только на мелких местах. Наоборот, для потопления противника выбиралось место поглубже. Побеждённому приходилось добираться до берега с затопленным кораблём. Корабль кораблю рознь, и корыта тоже бывают разные. Самое большое было у Ярды Маньоура. Детей у них была куча, и стирки было больше, да ещё в корыте они парили поросёнка, которого откармливали на убой. У меня корыто было маленькое, дома мы свободно обходились и таким. У него были свои преимущества и свои недостатки.

Сначала о преимуществах: в бою мне было легче его защищать. К тому же в днище у него не было затычки для слива воды, которую противник мог бы неожиданно вытащить. Оно было коротким, и я таскал его на речку без посторонней помощи. Вскинешь на спину — и пошёл! Я даже не успевал вспомнить бабушкин наказ: «Не вздумай брать корыто на речку. Не дай бог расколешь, где я возьму денег на новое!» Бабушка уходила рано, возвращалась поздно вечером, и ей --">