Жан Жак Семпе , Рене Госсини - Никола и его друзья

страшно, мы успеем умыться, пока он будет расставлять ящики.

Кроме Аньяна чистое лицо было только у Жоффруа из-за его марсианского шлема, который походил на ведерко.

— Вот видите, — сказал Жоффруа учительнице, — если бы они все оделись, как я, не было бы никаких неприятностей.

Я заметил, что учительнице очень хотелось ухватить Жоффруа за ухо, но у ведерка не было ручки. До чего же классная штука — костюм марсианина!

Умывшись и причесавшись, мы вернулись во двор, правда немного мокрые. Но фотограф сказал, что это ничего — на фотографии все равно не будет заметно.

— Ну вот, хотите сделать приятное вашей учительнице? — спросил фотограф.

Мы ответили, что да, хотим. Потому что мы же очень любим нашу учительницу. Ведь она бывает такая хорошая, пока мы ее не разозлим.

— Тогда, — сказал фотограф, — спокойно занимайте места. Самые высокие — на ящиках, средние стоят, маленькие сидят.

Ну, мы стали занимать места, а фотограф повернулся к учительнице и давай ей объяснять, что только терпением можно добиться от детей чего угодно. Но учительница не смогла его дослушать, а кинулась разнимать нас, потому что мы все полезли на ящики.

— Здесь только я высокий! — кричал Эд и сталкивал всех, кто взбирался на ящики.

Жоффруа не отступал, тогда Эд дал ему кулаком в нос, попал по ведерку и здорово ушиб руку. А потом, чтобы помочь Жоффруа снять ведерко, нам пришлось навалиться вчетвером, так его заклинило.

Учительница сказала, что она предупреждает нас в последний раз, иначе будет арифметика; тогда мы решили, что надо успокоиться, и заняли свои места. А Жоффруа подошел к фотографу и спросил:

— Что это у вас за штука? Фотограф улыбнулся и сказал:

— Это такой ящик, малыш, из которого сейчас вылетит птичка.

— Старье ваш ящик, — сказал Жоффруа. — Мой папа купил мне камеру с блендой, широкоугольником, телеобъективом и, конечно, с насадками.

Фотограф вроде бы удивился. Он перестал улыбаться и велел Жоффруа вернуться на место.

— У вас есть хотя бы электронный фотоэкспонометр? — спросил Жоффруа.

— Я тебе в последний раз говорю! — крикнул фотограф, который вдруг почему-то очень занервничал. — Вернись на свое место!

Наконец все расположились, как нам было сказано. Я сидел на земле рядом с Альцестом. Альцест — это мой друг. Он очень толстый и все время что-нибудь жует. Он как раз собрался съесть кусок хлеба с вареньем, а фотограф сказал, чтобы он прекратил, но Альцест ответил, что ему обязательно нужно питаться.

— Брось свой хлеб! — крикнула учительница. Она сидела как раз позади Альцеста, и он так растерялся, что уронил ломоть с вареньем себе на рубашку.

— Уже бросил, — ответил Альцест, вытирая варенье корочкой.

Учительница сказала, что ничего не поделаешь, придется Альцесту стать в последний ряд, чтобы пятно на рубашке не было так заметно.

— Эд, — велела учительница, — уступи место своему товарищу.

— Он мне не товарищ, — ответил Эд. — И моего места не получит. Пусть повернется спиной, вот и не будет видно ни пятна, ни его жирной рожи.

Учительница очень рассердилась и в наказание велела Эду проспрягать глагол в предложении: «Я не должен отказываться уступить свое место товарищу, который уронил на рубашку хлеб с вареньем».

Эд ничего не сказал, а спрыгнул со своего ящика и пошел в первый ряд. Альцест же пошел в последний. И тут вышла одна неприятность: проходя мимо Альцеста, Эд дал ему кулаком в нос. Альцест хотел пнуть его ногой, только Эд увернулся, он ведь очень ловкий, и пинок пришелся по Аньяну, к счастью не по очкам. Но Аньян все равно заплакал и стал вопить, что он ничего не видит, что его никто не любит и что он хочет умереть.

Учительница его успокоила, вытерла нос, причесала и наказала Альцеста — велела сто раз написать фразу: «Я не должен бить товарища, который не сделал мне ничего плохого и носит очки».

— Так тебе и надо! — крикнул Аньян.

Тогда учительница сказала и ему, какие строчки написать и сколько раз. Аньян так обалдел, что даже не заплакал. Учительница принялась наказывать направо и налево: каждому досталось написать уж не знаю поскольку строчек. А потом она сказала:

— Теперь попробуйте успокоиться. Если будете вести себя хорошо, я отменю все наказания. Ну-ка, быстро по местам, и все --">