Александр Михайлович Линевский , Клод Сенак - Пещеры Красной реки. Листы каменной книги

режущими краями и вела к протекавшей посреди болота речке. Пружинящая, зыбкая почва хлюпала при каждом шаге. Ноги вязли по щиколотку в липкой грязи, брызгавшей сквозь траву. Прикосновение холодной болотной жижи к воспаленной лодыжке облегчало и успокаивало боль.

Палка Нума, глубоко вонзавшаяся при ходьбе в пропитанную влагой землю, мало помогала мальчику. В конце концов Нум сунул ее под мышку и продолжал осторожно продвигаться вперед, напрягая слух, зрение и обоняние. Он чувствовал, что его со всех сторон окружает враждебное молчание населяющих болото живых существ. Как человек, он внушал всем этим существам страх, но и сам, в свою очередь, опасался их.

Вдруг Нум остановился с бурно забившимся сердцем. Больная нога его ударилась с размаху о полусгнивший корень, очертания которого напоминали кольца огромной змеи. Слева от тропинки вспыхивали в тумане призрачные зеленые огоньки, мерцали несколько минут и так же внезапно исчезали, словно растворившись в темноте ночи.

«Это души умерших без погребения, утонувших в болоте», — думал Нум, вздрагивая.

Он уже раскаивался, что покинул уютную хижину, где мирно похрапывали Ури и Тхор. Удастся ли ему разыскать на темной тропинке следы Абахо? Вязкая болотная грязь быстро затягивала его собственные следы. Нум посмотрел назад: дорога, которую он только что преодолел, казалось, делала ему тайные знаки, приглашая вернуться; тростинки приветливо покачивали верхушками, словно кланяясь; расхрабрившаяся лягушка хрипло квакала у самого края тропинки.

Впереди простиралась неизвестность, зыбкая тьма, населенная невидимыми враждебными существами. Запретная область. Позади — все привычное, знакомое, безопасное.

Нум не поддался искушению.

— Я пойду дальше, — упрямо прошептал он. — Все равно пойду дальше!

Он оперся о палку и перешагнул через толстый корень, похожий на ползущую змею. Пальцы нащупали на гладкой коре очертания бизона, и Нум сразу почувствовал себя не таким одиноким.

Раздвигая руками высокую стену камыша, мальчик снова устремился вперед. Ближе к берегам речки узкая тропинка постепенно расширялась; по обеим сторонам ее валялись плетенные из камыша верши, которыми обычно пользовались рыболовы. Крупная чешуя карпов, усеивавшая тропинку, блестела и искрилась в мертвом свете луны. На кустах были развешаны для просушки шершавые шкурки угрей.

Нум продвигался во мраке, удерживая дыхание, ловя чутким ухом каждый звук. Но тишина была такой глубокой, что скоро он отчетливо услышал впереди тихое лепетание маленьких струек воды. Тогда, остановившись, он лег ничком на землю и беззвучно пополз, переставляя локти по земле. Палка мешала ему, но он боялся расстаться с ней, опасаясь, что потом, в темноте, не сумеет разыскать ее.

Тропинка превратилась в широкую, плотно утрамбованную площадку. По краям ее возвышались кучи срезанного тростника, на земле чернели следы костров, валялись обломки удочек и костяных рыболовных крючков. Особый запах, говорящий о частом присутствии человека, царил в атом месте, смешиваясь с острым запахом рыбных отбросов и горьким ароматом болотных трав.

Нум подполз к большой куче сухого тростника, заготовленного для костров, и, укрывшись за ней, медленно поднялся с земли.

Долина по ту сторону речки резко сужалась, и болото примыкало вплотную к невысокой скалистой гряде, подножие которой утопало в ковре зеленого мха; над мхом вздымались тонкие стебли цветущих ирисов и болотных лютиков.

Бледный свет луны озарял зубчатые серые скалы, и в его призрачном сиянии гребни их казались намного выше, чем при свете дня. На самой крутой вершине, четко выделяясь на фоне звездного неба, чернела странная фигура.

Непомерно огромную голову этого загадочного существа украшали короткие, загнутые кверху рога, выглядывавшие из густой курчавой шерсти, а сзади свешивался короткий толстый хвост, шевелившийся на ветру.

Но вертикальной осанкой и руками, молитвенно воздетыми ввысь, к серебряному светилу ночи, фигура напоминала человека.

И Нум с первого взгляда узнал Мудрого Старца Абахо, закутанного в большую бизонью шкуру, ниспадавшую свободными складками вдоль высокой фигуры старика.

Абахо, рослый, как все Мадаи, сейчас, на вершине скалы, выглядел гигантом. Шкура делала его шире, массивнее, придавая могучий вид сухопарому старческому телу. Подняв к небу руки и обратив лицо к бледному диску луны, он --">