Валентина Никиткина - Фея с Воробьевых гор

оторопела я от неожиданности.

— А сама взгляни! — и она взмахнула Лазуритовой палочкой.

И опять вдруг засветился волшебный экран...

***

...А через миг мне показалось, словно я стою на влажной ночной улице.

Впечатление было таким сильным, что я ощущала на щеках капли недавнего дождя, изредка стекающие с мокрых листьев огромной липы, под которой я стояла. Пышная крона дерева закрывала меня от уличного фонаря, и меня нельзя было рассмотреть в густой тени. Я поняла, что так было зачем-то нужно, чтоб меня не видели, и стояла, затаившись.

Улица была пустынна. Изредка мимо проскакивали легковушки, с шумом расплескивая лужи, оставшиеся после ливня

Остановка троллейбуса на другой стороне была ярко освещена, но и там в эту глухую ночную пору никого не было. Я все стояла и терпеливо ждала, сама не зная чего...

Проезжающая мимо белая новенькая машина, взвизгнув тормозами, вдруг резко остановилась. К рулю приникла молодая девица, я ее хорошо рассмотрела. Она сидела неподвижно. Мне показалось, что она плачет.

Потом она распахнула дверь со стороны водителя, выскочила из машины, обежала кругом, распахнула другую дверцу, осторожно вытащила с заднего сиденья какой-то сверток и, скользя по влажному асфальту на высоких шпильках, потащила его, прижав к груди, к троллейбусной остановке.

Мне показалось, что это ребенок, завернутый в одеяльце... Но я не была уверена в этом.

Молодая женщина положила сверток на скамью под навесом, всхлипнула, повернулась и бросилась к машине. Словно боясь раздумать, тут же послала машину вперед...

На зеленый со стрелкой сигнал светофора автомобиль повернул направо и скрылся за углом...

Я стояла, не двигаясь, пока не услышала в тишине теплой ночи слабый плач младенца. Значит, там, на скамейке троллейбусной остановки она оставила все-таки ребенка?!

Я стояла в густой тени липы: все надеялась, что женщина вернется к брошенному малышу.

Нет, не вернулась!

Какие-то другие машины изредка с шумом проезжали по пустынной дороге. Младенческий плач становился все громче.

Я не выдержала и кинулась бежать через дорогу на остановку...

***

...И неожиданно снова оказалась в Прозрачном зале Воздушного замка на кресле рядом с Феей, а в руке у меня был хрустальный бокал с красным вином...

Но я все еще слышала громкий захлебывающийся плач младенца.

Оглянулась, вздрогнув, — и увидела на паркетном полу Прозрачного зала полураскрытый сверток из цветных одеялец с крохотным ворочающимся в них ребенком.

Принцесса стояла рядом и осторожно пыталась выкатить дитя из мокрых пеленок...

Я вскочила, опрокинув бокал с вином, подхватила малышку на руки и прижала к себе.

— Откуда она взялась? — беспомощно спросила я. — Что мы будем с ней делать?

Девочка-кроха услышала мой голос, замолкла и повернула ко мне голову с торчащими ежиком волосиками. Она серьезно взглянула на меня умненькими голубыми глазками. Я ее в ту же секунду полюбила.

— Будем растить и воспитывать! Неужели не справимся? Ты, я и Принцесса! — засмеялась Фея. — А откуда она взялась? Ты же сама видела, как непутевая мать на скамейке ее оставила, а я Волшебной палочкой взмахнула и... Девчушка мгновенно — тут как тут!

— А почему мать ее бросила?

— Нас уже это не интересует! — сурово отрезала Фея.

— Как малышку зовут?

— У нее еще нет имени...

— Назовем сами! — обрадовалась я. — На свете столько прелестных женских имен! Мария, Нина, Людмила, Елена, Любовь...

Но Фея сейчас не об имени задумалась.

— Надо нам завести козу! — наконец, заботливо промолвила она. — Козье молоко очень полезно детям!

***

И, наперед вам скажу, мы еще жили долго-долго, и в Воздушном Замке среди веселых птиц, белок и цветов, растили Любочку.

Мы надеялись, что она когда-нибудь выучится и станет доброй Феей и будет так же любить нашу Москву, как любим ее мы, и помогать тем, кто заслуживает помощи...

А также своими необыкновенными чудесами будет радовать всех москвичей, тех, кто умеет и любит радоваться!

Но это уже будет другая история.

--">