Лемони Сникет (Дэниэл Хэндлер) - Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

Клаус прищурился сквозь очки, а затем обернулся к сестрам с отчаянием на лице.

– Я знаю, что это такое, – сказал он тихим голосом. – Это результаты пожара.

Сестры вгляделись и увидели, что Клаус прав. Глядя с высоты, они не сразу осознали, что по Пустошам пронесся пожар и оставил после себя лишь пепел.

– Да, совершенно верно, – подтвердила Вайолет. – Удивительно, как мы не поняли этого раньше. Но кто же поджег Пустоши?

– Мы, – ответил Клаус.

– Калигари, – добавила Солнышко, желая напомнить сестре о кровожадном карнавале, на территории которого Бодлеры жили какое-то время, скрываясь под чужой личиной. Как ни печально, но чужое обличье вынудило их помогать Графу Олафу в поджоге лагеря карнавала, и вот теперь они наблюдали плоды своих деяний, что в данном случае означает «результаты своего ужасного поступка, хотя они вовсе не собирались так поступать».

– Пожар не наша вина, – запротестовала Вайолет. – Не целиком наша. Нам пришлось помочь Олафу, иначе он раскрыл бы наш маскарад.

– Нивины, – произнесла Солнышко, подразумевая что-то вроде «Все равно мы не виноваты».

– Солнышко права, – поддержала ее Вайолет. – Не мы все это затеяли, а Олаф.

– Но мы его не остановили, – возразил Клаус. – И многие считают, что пожар – дело наших рук. Сгоревшие клочки газет – возможно, остатки «Дейли пунктилио», и нас там обвиняют в самых разных преступлениях.

– Да, ты прав, – вздохнула Вайолет. (Хотя впоследствии я обнаружил, что Клаус ошибался: пролетавшие мимо клочки бумаги имели отношение к другому изданию, и, если бы Бодлеры подобрали их, они оказали бы детям неоценимую помощь.) – Может, нам стоит немножко побыть пассивными. Активность не слишком нам помогла.

– Во всяком случае, – заключил Клаус, – следует оставаться на санях. Пока мы на воде, огонь нам не страшен.

– Скорее всего, у нас и нет выбора, – сказала Вайолет. – Глядите.

И Бодлеры увидели, что сани приближаются к своего рода развилке, откуда отходит другой рукав Порченого потока. Поток теперь резко расширился, а течение сделалось более бурным, так что Бодлерам пришлось крепко вцепиться в сани, чтобы их не выбросило в воду.

– Наверное, мы приближаемся к более крупному вместилищу, – заметил Клаус. – Мы углубились в водную систему дальше, чем я ожидал.

– Как ты думаешь – может, Куигли унесло по тому рукаву? – Вайолет завертела головой, высматривая пропавшего друга.

– Самомы! – крикнула Солнышко, желая сказать: «Сейчас надо думать не о Куигли, а о себе!»

И младшая сестра была права. С громким плеском поток сделал еще один крутой поворот, и вода вдруг забурлила с такой неистовой силой, что Бодлерам показалось, будто они скачут верхом на дикой лошади, а не плывут на ломаных санках.

– Можешь направить сани к берегу? – заорал Клаус, пытаясь перекричать шум реки.

– Нет! – крикнула в ответ Вайолет. – Рулевое управление сломалось, когда мы съезжали с водопада, а грести тут невозможно – поток слишком бурный! – Вайолет нашарила в кармане ленту и подняла руки, завязывая волосы, чтобы не мешали думать. Она опустила взгляд на сани и попыталась вспомнить разные чертежи механизмов, которые она рассматривала в детстве, когда родители были живы и поддерживали ее изобретательские интересы. – Полозья… – пробормотала она и повторила громко, чтобы перекричать шум воды: – Полозья! Они позволяют управлять санями на снегу, может, они помогут управлять ими и в воде?!

– А где полозья? – Клаус осмотрелся.

– Снизу, на днище!

– Невомож? – вопросительным тоном произнесла Солнышко, желая сказать что-то вроде «Каким же образом достать до днища?».

– Не знаю. – Вайолет начала лихорадочно рыться в карманах, ища хоть какие-то изобретательские материалы.