Анна Олеговна Никольская - Валя offline

так видно, что не страшно. Она вон какая бедовая — два раза была замужем!

— Вы, Мария Викторовна, зря отказываетесь, — продолжает Пётр Сергеевич. — На процедуры походите, отдохнёте. А девочку вашу можно воспитателям пристроить.

— Она вам что, щенок? — брови у мамы начинают ходить ходуном. — «Пристроить», надо же!

— Что вы! Вы меня не так поняли… — волнуется Пётр Сергеевич.

Бедный. Просто он к маме за четыре дня ещё не привык.

— Вы не волнуйтесь, — говорю я с верхней полки. — Мы с мамой домой едем, на постоянное место жительства.

— Валентина! — цыкает на меня мама.

— То есть как это? — не понимает Пётр Сергеевич.

— У нас там дом есть, — говорю. — Да. И папа тоже у нас там есть.

— Я что-то не понимаю… — лысина у Петра Сергеевича становится бордовой, как солнце за окном. — Что же вы мне голову тогда морочили?

— Перестаньте, — одёргивает его мама. — Никто вам ничего не морочил. Напридумывали себе!

— Пошли, чего покажу, — говорит Карина и уводит меня из купе.

* * *

Мы стоим в тамбуре. Карина курит тонкую сигарету в костяном мундштуке и похожа на Рокси из «Винкс»^[1].

— А что я такого сказала? — говорю я.

Со взрослыми почему-то всегда так. Соврёшь — куча недовольства, а скажешь правду — вообще из штанов выпрыгивают.

— Проза жизни! — Карина выпускает голубой дым из ноздрей. — Забудь!

Красиво.

Но, вообще-то, это не совсем проза жизни.

Вообще-то, дома у нас с мамой пока нет. Мы его будем снимать. Вернее, даже полдома.

И папы у нас тоже нет.

— Подъезжаем, — говорит Карина и тушит сигарету. — Ты писать мне будешь, Валентина Батьковна? Я тебе электронку оставлю.

Глава 2 Необычная черносливина

Город встречал меня тёплым объятием — такое ощущение, что меня не было здесь не восемь лет, а целых восемь жизней… Солнце, море, кипарисы кругом, а на фонарном столбе висит объявление, и ветер его колышет:

«Сдам жильё русской женщине с ребёнком. Дёшево».

Нам это как раз подходило, и мы тоже как раз подходили. Просто на полдома нам чуть-чуть не хватало. Маму в школе сократили, поэтому.

Она бы никогда не согласилась вернуться в наш город, если бы не подвернулась работа. Ненужные воспоминания, как она объясняет. Маме позвонила подружка, тётя Вика Ботеева. Тётя Ботя, как я её называю. Они раньше в одной школе с мамой работали. Тётя Ботя сказала, что маму там до сих пор любят и ждут.

Покажите! Покажите мне тех, кто до сих пор её любит и ждёт! Несчастные, несчастные люди.

А я не понимаю, как это — «ненужные воспоминания»? Особенно, если они про бабу Лизу. Папу я плохо помню — только его жесткую бороду с рыжинами. Потому что он всё время ездил в командировки и мы редко виделись. В этой бороде у него жил хомячок. Кажется, его звали Игнат, и, кажется, он разговаривал папиным голосом — я его ужасно боялась. Так вот этого Игната я помню гораздо лучше, чем папу.

— Что ты всё ездишь? — говорит ему мама. — Ездит, ездит, а толку с гулькин нос! У Вали зимнего комбинезона даже нет!

— Зачем ей зимний комбинезон? — удивляется папа. — Не в Сибири ведь живём.

— Ребёнок болеет круглый год!

— Я болею клуглый год! — подтверждаю я.

— А ты её кутай поменьше.

— А ти меня кутай поменьсе!

— А ты мне не советуй! Советчик нашёлся.

Разговаривать с мамой — всё равно, что со встречным ветром.

— Это всё твоя мать. Вчера с моря пришли, у Валеньки губы синющие, трясётся вся! А Елизавета Яковлевна: «Мы русалку ловили, чего вы от нас хотите?»

— Поймали?

— Что? — переспрашивает мама.

— Ну, русалку поймали? — папа улыбается и достаёт из рюкзака круглый синий камешек с золотыми прожилками. Он у меня геолог. — Держи, котик Тарасик!

Я хватаю камешек и сую его за щёку: я решила, что это карамелька.

— Ты совсем спятил. Какой она тебе Тарасик? И не суй нам свои булыжники. Валентина, открой рот!

* * *

Валентина. Дурацкое, дурацкое имя! Ненавижу его.

Это меня мама так назвала — в честь бабушки, маминой мамы. Её задавила машина, когда я ещё не родилась.

Когда я вырасту, то сменю и имя, и фамилию. Хочу, чтобы меня звали красиво, как всех: Настей или Дашей. Можно ещё Полиной. Папа вообще хотел меня Вероникой назвать — в честь одной своей старой знакомой. Очень звучно, но мама не дала.

— Мам, можно мне на море?

— Никаких «на море» — разбирай чемодан. Я в --">