Иван Владимирович Дроздов - Катя-лётчица

другое, скользя по воздуху, к макушкам деревьев. Правая рука до боли в пальцах сжимала рычаг сбрасывания. Вот и момент настал: со свистом полетела первая бомба, за ней вторая… И в следующую минуту над крышей школы блеснул огонь, пламя…

Катя развернулась и - на бараки. Один загорелся, другой… Увидела, как изо всех дверей, из окон посыпались фашисты в одном белье. В школе располагался штаб армии и генерал Рейнгольд, в бараках - батальон охраны.

Хотела Катя ударить по фашистам из пулемёта, да видит: бегут со стороны Дона какие-то люди, стреляют по фашистам из автоматов, швыряют в них гранаты…

Включила на полный газ мотор, понеслась над крышами Малиновки. В этот момент ударили зенитки; они точно вдруг очнулись и давай палить изо всех стволов.

Катя то вправо увернётся, то влево - летит над самыми батареями. А они бьют и бьют - и всё мимо: не успевают прицелиться - быстро несётся самолёт. И Катя бы улетела невредимой, но на беду под самым крылом оказалась вражеская пушка. Видела лётчица, как с земли полоснуло лезвие огня, и в тот же момент мотор самолёта захлебнулся и машина, не успевшая набрать скорость, клюнула носом, повалилась на выступивший из темноты чёрной стеной лес.

Катя успела отвернуть машину от леса и зачертила колёсами по свежей осенней пашне. А когда крылья качнулись в последний раз, точно у живой птицы, и машина остановилась, Катя удивилась наступившей вдруг тишине.

Не торопилась выбраться из кабины, оглядела лес, погружённый в предрассветную тишину, пашню, окутанную мраком, и небо, по которому ползли тяжёлые облака, и лишь изредка в просветах между ними слабо и далеко поблёскивали звёзды.

Тянулись долгие минуты, тягостнее становилась тишина.

Лес был совсем близко. Катя различала стволы деревьев.

Услышала звон - далёкий и чистый… Лётчица долго не могла понять, что это за звон раздаётся в воздухе, почему он не нарушает тишины, а лишь усиливает её тягость. Потом поняла: это звенит у неё в ушах. И обрадовалась неожиданному открытию. Словно бы очнулась от минутного раздумья, быстро отстегнула ремни парашюта, стала вылезать из кабины. Она уже ступила на землю и направилась к лесу, но как раз в этот момент из тёмной чащобы, словно гром с ясного неба, раздался голос:

- Дяденька, ты чей?

Катя не сразу поняла, что этот голос принадлежит мальчику; она не ожидала и потому сильно испугалась. Выхватила из кобуры пистолет, спросила:

- Кто тут?

Из леса вышел мальчик. Он казался маленьким и ненастоящим. Из одежды одна только большая шапка различалась на голове.

- А ты разве тётя? - спросил мальчуган. - Ты лётчица?

Катя теперь уже не боялась таинственного незнакомца, но на всякий случай схоронилась за толстое дерево, и из-за него вела беседу с невесть как очутившимся здесь мальчиком.

- Ты кто такой? Подойди ко мне ближе.

Раздался шорох ветвей, и на этот раз тишину разрубил басовитый простуженный голос мужчины:

- Эй, лётчик, ходи сюда! Свои мы, партизаны!

На опушку леса вышел человек с автоматом, встал рядом с мальчиком. Но Катя продолжала держать пистолет в руке, не торопилась доверяться незнакомцам. Тревожило её сомнение: «А вдруг не партизаны?» И взрослый, видимо, понял её тревогу, сказал:

- Да ты, я вижу, боишься нас. Ну да леший с тобой! Вот тебе мальчонка. Он тебя проводит до штабной землянки, а я пошёл, мне теперь недосуг. - Он вразвалку, точно медведь, двинулся через пашню в сторону поднимавшегося над Малиновкой пожара. Там раздавались выстрелы, рвались гранаты.

- Что происходит в станице? - спросила Катя, подойдя к мальчику и тронув его за рукав.

- Там бой, - важно сказал мальчик, - партизаны штаб разбили, они генерала живьём ловят. Такая телеграмма из Москвы была. Прилетит самолёт, сбросит бомбы, а нам - добавить. - И, поправив шапку-ушанку, видимо, отцовскую, паренёк авторитетно заявил: - А это вы, тётенька, бомбы бросали?

- Я бомбила, да вот, видишь, меня тоже подшибли.

Катя показала на самолёт.

- Не горюйте, тётя. У нас в отряде есть самолётный механик, он вам живо мотор --">