Астрид Линдгрен - Звенит ли моя липа, поёт ли мой соловушка...

небе. Малена сразу поняла, что произошло, потому что все богаделыцики сгрудились у окошка, смотрели во все глаза и дивились. Посреди картофельного поля и в самом деле появилась липа: такое хорошенькое деревце, что лучше и пожелать нельзя. У него были нежные зелененькие листочки, хорошенькие маленькие веточки и тоненький стройный ствол. Малена до того обрадовалась, что у нее сердце чуть не выпрыгнуло из груди! Смотрите! Липа появилась!

Юкке Киис себя не помнил от восторга, он совсем ошалел от радости. И даже Ула перестал хохотать, а сказал:

— В Нурке случилось чудо... Смотрите! Появилась липа!

Липа-то появилась, да только она не звенела. Нисколечко. Липа молчала, и ни один листик на ней не шелохнулся. На Маленино счастье из простой горошинки взяла и выросла липа. Но, ах! Отчего же она стоит будто неживая!

Все вышли из дому и собрались на картофельном поле, все богаделыцики ждали, когда же зазвенит липа, когда же запоет соловушка, как обещала Малена. Малена в отчаянии стала трясти липу. Ведь если липа не зазвенит, тогда и соловушки не будет. Малена это знала. Соловья не обманешь. Но липа молчала.

Весь день Юкке Киис просидел на крылечке, все прислушивался и ждал, а вечером в слезах прибежал к Малене и сказал:

— Ты обещала, что липа будет звенеть! Ты говорила, что прилетит соловушка!

А Ула из Юлы уже и вовсе не верил, что липа — волшебная.

— На что мне липа, которая не звенит, — сказал он. — Завтра я ее срублю. Нам нужнее картошка.

Тут Малена заплакала, потому что не знала, как быть дальше и откуда тогда взять радость и красоту для богадельни.

Все богадельщики улеглись спать, никто уже не ждал, что появится соловей, все ждали только клопов. А клопы, затаившись по щелям и трещинам, только и ждали своего часа.

Наконец весенняя ночь спустилась на Нурку. Во всей богадельне только Малена не могла спать. И вот она встала и вышла в огород. Чистое, светлое весеннее небо простиралось над мрачной лачугой, над молчащей липой, над спящими хуторами.

Наверно, в приходе Нурка все спали, кроме Малены, но отовсюду в ночной тьме к девочке неслись живые голоса. В каждом листке и цветке, в каждом кустике и деревце так и играли жизнь, каждая былинка жила и дышала. И только липа была мертва. Стоит она посреди картофельного поля — такая красивая и совсем мертвая. Малена дотронулась рукой до деревца и вдруг почувствовала, как тяжко липе оттого, что она одна такая безжизненная и не может зазвенеть. И Малена вдруг поняла, что может вдохнуть жизнь в деревце, если не пожалеет себя и отдаст ему свою душу. Тогда оживут зелененькие листочки и тоненькие нежные веточки, и липа от радости зазвенит, и соловьи со всего света, во всех рощах и лесах, услышат ее.

«Да, тогда зазвенит моя липа, — подумала Малена. — Тогда запоет мой соловушка, и в богадельню придут радость и красота».

И еще она подумала: «Меня уже не будет на свете, раз я отдам свою душу. Но в липе будет жить моя душа. Всегда, пока есть жизнь на земле, я буду жить в моем прохладном зеленом доме, и весной соловьи будут петь для меня всю ночь до рассвета. Вот будет радость!»

Во всем приходе Нурка все люди спали, поэтому никто так и не узнал, что случилось на самом деле в ту давнюю весеннюю ночь в местной богадельне. Наверняка стало известно только то, что на рассвете обитателей богадельни разбудила чудная музыка, которая доносилась с картофельного поля. Это звенела липа и пел соловушка, и потому ко всем пришла радость. Липа звенела так чудесно и так прекрасно пел соловушка, что в избушке стало красиво и люди в ней могли радоваться. А Малену с тех пор никто больше не видал. Все очень горевали о ней и гадали, куда бы это она могла исчезнуть. Один только Юкке Киис, полоумный дурачок, говорил, что когда липа звенит, у него в голове раздается один и тот же голосок и голосок этот шепчет ему: «Это я! Малена!»

--">