Анна Сьюэлл - Черный Красавчик

решилась бы осуждать. Мы с вами ведь все-таки не люди, а лошади. Быть может, мы просто чего-то не понимаем.

Мы с жеребятами слушали маму и смотрели на поле. Остыв от погони, охотники заметили, наконец, что случилось. Наш хозяин первым поспешил на помощь. Молодой охотник по-прежнему лежал на земле и не двигался. Хозяин попытался приподнять его. Голова и руки охотника безвольно болтались из стороны в сторону.

– Жизнь из него ушла, – грустно заметила мама.

Охотники тоже встревожились. Стало вдруг очень тихо. Даже собаки умолкли. Молодого охотника перенесли в дом хозяина. Позже я выяснил, что этого бедного юношу звали Джордж Гордон. Он был единственным сыном местного сквайра^[3], и родители им очень гордились.

Охотники вскочили опять на коней и поскакали в разные стороны. Один поехал за доктором, двое других – сообщить горестную весть сквайру, третьи – за ветеринаром для раненых лошадей.

Вскоре наш ветеринар мистер Бонд уже склонился над вороным, который лежал на поле. Ощупав коню ногу, мистер Бонд мрачно покачал головой.

– Нога сломана. Несите ружье, – велел он.

Один из слуг побежал в дом хозяина и вернулся с ружьем. Грянул выстрел. Вороной вскрикнул и замер навеки.

– Этот конь был породистым, смелым и добрым. Его звали Роб Рой, – всхлипнула мама.

Она больше никогда в жизни не ходила на ту часть луга, где разыгралась трагедия.

Несколько дней спустя мы услышали скорбный звук церковного колокола. Потом на дороге показалась повозка, обитая черной материей. В нее были запряжены черные лошади. За ней ехали другие повозки – тоже черного цвета. Мама мне объяснила, что это хоронят бедного Джорджа Гордона. Через некоторое время колокол смолк, и люди в повозках вернулись обратно. Только молодой Гордон остался на сельском кладбище. Больше ему уже никогда не пойти на охоту. Роб Роя тоже, наверное, похоронили. Только не знаю где. Вот что может произойти всего из-за одного зайца!

Глава III Объезженный конь

Я рос и хорошел на глазах. Белый чулок на передней ноге и белая звезда во лбу красиво оттеняли мою черную шерсть, которая стала теперь шелковистой и мягкой. Все окружающие восхищались моей красотой. Многие из хозяйских друзей мечтали меня купить, но хозяин пока о продаже не думал.

– Не люблю, когда детей или жеребят слишком рано заставляют работать, – повторял он.

Когда мне исполнилось, наконец, четыре года, на луг вместе с хозяином пожаловал мистер Гордон. Это тот самый сквайр, у которого погиб на охоте сын. Мистер Гордон долго смотрел на меня, проверил мне зубы, ощупал ноги. Потом хозяин попросил меня побегать. Я двинулся шагом, перешел на рысь, потом на галоп.

– Когда его объездят как следует, должен получиться неплохой конь, – многозначительно поглядел на хозяина мистер Гордон.

Хозяин ему в ответ объяснил, что будет объезжать меня сам.

– Не хочу, чтобы такого замечательного коня кто-нибудь напугал на самых первых порах, – произнес серьезно хозяин.

Он не стал откладывать свое решение и на следующее же утро начал меня объезжать. Так кончилось мое детство. С того самого утра я считаю себя на службе.

Должен заметить, что стать хорошо объезженным не такое легкое дело, каким оно представляется многим людям. Во-первых, совсем не просто после вольного и счастливого детства приучиться ходить под седлом и в уздечке, носить на спине любого, кто захочет на тебе ехать, и не выказывать ровно никакой раздражительности. Но и это еще не всё. После седла тебя учат ходить в упряжке. Поначалу это подлинное мучение. Сзади вас катится повозка или легкая бричка. Куда ни повернешь, она вас преследует, потому что ее к вам накрепко прицепили. Подобные вещи раздражают на первых порах даже самых выдержанных и спокойных из нас. Но шарахаться вам на службе никто не позволит. Беседовать с лошадьми за работой тоже нельзя. Брыкаться или кого-нибудь укусить – тем более. В часы службы ты должен забыть о своих желаниях и подчиниться воле хозяина. Даже если страшно проголодался – изволь потерпеть. Ни в коем случае нельзя во время работы ржать. Такое может сойти с рук разве что обыкновенным ломовым лошадям. У тех же, кто благородных кровей, такое поведение считается признаком невоспитанности. А самое неприятное, что, когда тебя во что-нибудь запрягут, нельзя ни лечь, ни попрыгать, ни порезвиться. Лишь вернувшись с работы, ты можешь на --">