Орлин Василев - Битвы и приключения

сразу наливает рюмки.

— Пожалуйста, гости дорогие, отведайте домашней вишнёвочки! — угощает она каждого.

Этой осенью у бабки Гины было много гостей. И вишнёвка из первой бутылки скоро кончилась. Остались на донышке только пропитанные ракией ягоды.

Однажды утром бабка сказала внучке:

— Ги́нче, держи-ка эту бутылку. Пойди, пожалуйста, выбрось вишни в ручей. Только непременно в ручей их высыпь, слышишь?

— Слышу, бабушка, — сказала Гинче, — я их в ручей высыплю.

А ручей был недалеко от дома, журчал около самого сада, и потому бабушкины гуси целыми днями плескались там в прозрачной воде.

Завидев свою маленькую хозяйку, они весело закричали:

— Го-го-го! Что ты несёшь, Гинче?

— Вишни несу, милые мои белушечки. Бабушка велела в ручей их выбросить.

— Го-го-го! Зачем же их в ручей бросать? Или ты не знаешь, как мы любим вишнями лакомиться? Го-го-го! Высыпь на бережку, и мы их съедим!

— Так и быть, белушечки, — согласилась Гинче. — Кушайте на здоровье, раз вам так хочется.

Забыла Гинче, что она обещала бабушке, и высыпала вишни на берег. Вернулась домой, поставила пустую бутылку возле калитки, а сама убежала играть с подружками на соседский двор.

А гуси с жадностью проглотили сладкие, пропитанные ракией ягоды…

Прошло немного времени, и бабка Гина сама вышла из дому — нарвать петрушки в огороде у ручья. Вышла, но только отворила калитку, как закричит в ужасе:

— Ой-ой-ой! Что ж это приключилось?

А приключилась беда: все её гуси лежали недвижимые на берегу. У одной гусыни шея вывернута так, у другой — эдак, а гусак на спине валяется, задрав перепончатые лапы вверх.

— Ой, мама родная! — всплеснула бабка Гина руками. — Сдохли мои гуси от болезни какой-то! Старый! Старый! Ты где, старый?

— Тут я, старуха, тут! — отозвался со двора дед Герга́н. — Что у тебя стряслось? Чего ты так перепугалась?

— Беги, старый, сюда, глянь — гуси у нас передохли!

Прибежал старик и тоже за голову схватился.

— Вот так штука! Что же теперь делать?

— Ощипать! — заплакала бабка. — Ощипать их надо, пока тёплые! Хоть перья нам останутся. Набьём две-три подушки для внучат.

И у деда Гергана слёзы на глазах выступили, но всё равно схватил он тяжёлого гусака и в два счёта ощипал все перья, до последнего пёрышка. Ощипал и бросил гусака в кусты бузины.

Быстро-быстро щипала мягкие перья и бабка Гина. Ощиплет и бросит голого гуся в кусты.

Затолкали они после перья в мешок и унесли в дом.

— Бери теперь мотыгу, — велела бабка Гина деду, — вырой глубокую яму. Закопаешь милых наших белушек.

— Не плачь, старуха, не плачь, — сказал старик, а сам моргает. — Сейчас пойду закопаю.

Взял он из сарая мотыгу, взял кирку, пошёл обратно к ручью и стал копать глубокую яму. Копает и плачет. Плачет и всё о гусях думает.

И потому, наверно, вдруг показалось ему, что слышит он знакомый голос:

— Го-го-го! Го-го-го!

Выпрямился дед Герган и слушает. Слушает и ушам своим не верит: их гусак кричит!

А вот и он сам. Вылезает из бузины живой и здоровый, только ощипанный и синий-пресиний. Качается из стороны в сторону, падает, встаёт, но всё-таки идёт и гогочет.

Гогочет, будто спрашивает:

— Гол-гол-гол! Почему я голый?.. Гол-гол-гол! Почему я голый?

— Бабка Гина! — закричал старик. — Беги сюда, глянь, гуси ожили!

Прибежала бабка Гина, смотрит, глазами хлопает: голые гуси один за другим выходят из бузины — качаются, падают, встают, но всё-таки идут и гогочут:

— Голые-голые-голые? Почему мы голые? Голые-голые-голые! Почему мы голые?

— Мама родная! — догадалась бабка. — Они были не мёртвые, они пьяные были. Гинче им вишни из бутылки с ракией отдала! Что теперь делать? Осень пришла, дни холодные. Снег вот-вот пойдёт. Глянь, старый, глянь, как они посинели!

— Вижу, старуха, вижу! Да что теперь делать, раз мы их сами ощипали? Обратно перья не воткнёшь!

— Нет, мы им платья сошьём! И поскорей. Без платьев они и в самом деле обморозятся!

Бабка Гина проворно, как молоденькая, побежала в дом, открыла сундук со старыми платьями. Перерыла их все, отобрала наскоро разных тряпок и тряпочек. Потом схватила ножницы, вдела нитку в иголку и принялась кроить и шить…

Мастерица была бабка Гина — платья получились красивые, как на выставку. Одни красные, другие зелёные, розовые, пёстрые. И бумазейные, и шёлковые. Но все — с высокими воротничками, чтоб шею закрыть.

А --">