Элинор Портер - Юность Поллианны

ДЕЛЛА РАССУЖДАЕТ САМА С СОБОЙ

Делла Уэзербай уверенно подошла к дому своей сестры, расположенному на Коммонуэлс-стрит, и энергично нажала на кнопку электрического звонка. От самого донышка её шляпки без полей до туфелек на низком каблучке — всё в ней дышало здоровьем, энергией и решительностью. Даже её голос, когда она, открыв дверь, приветствовала служанку, звучал жизнерадостно.

— Доброе утро, Мэри. Моя сестра дома?

— Д-да, м-мэм, миссис Кэрью у себя, — нерешительно произнесла девушка. — Но она приказала никого не впускать.

— В самом деле? Да я никто и есть, — улыбнулась мисс Уэзербай, — поэтому мне можно. Не беспокойся, я всё приму на себя, — кивнула она в ответ, прочтя в глазах горничной мольбу и ужас. — Где она? В своей гостиной?

— Д-да, м-мэм, но она сказала… — однако мисс Уэзербай уже была на середине широкой лестницы, и служанка ушла, проводив её отчаянным взглядом.

В коридоре, ничуть не смутившись, Делла Уэзербай подошла к полуоткрытой двери и постучала.

— Мэри, — ответил недовольный голос, — я же сказала… А, Делла! — голос неожиданно потеплел, в нём зазвучали любовь и удивление. — Это ты, милочка! Откуда ты явилась?

— Да, это Делла! — радостно улыбнулась гостья, пересекая комнату. — Мы были в воскресенье у моря с двумя сёстрами, а теперь держим путь в санаторий. Сейчас я здесь, но ненадолго. Я забежала, чтобы… — и она закончила фразу, наградив обладательницу недовольного голоса сердечным поцелуем.

Миссис Кэрью подалась вперёд и тут же отстранилась. Радость, мелькнувшая было на её лице, исчезла, сменившись раздражительностью, которая заняла своё привычное место.

— Ну конечно! — сказала она. — Я могла бы сразу понять. Ты никогда здесь не задерживаешься.

— Здесь! — Делла весело рассмеялась и подняла руки вверх, но вдруг её голос и манера резко изменились. Она посмотрела на сестру печальными ласковыми глазами. — Руфь, я не могу! Я просто не могу жить в этом доме. Ты же знаешь, — мягко закончила она.

Миссис Кэрью нервно передёрнулась:

— Никак не пойму, в чём дело?

Делла тряхнула головой:

— Всё ты понимаешь, дорогая. Ты же знаешь, что я не выношу всего этого — уныния, пустоты, постоянных страданий.

— Мне в самом деле очень плохо. Я совсем одна.

— Ты не должна быть такой.

— Почему? Что мне ещё остаётся делать?

Делла бросила на неё нетерпеливый взгляд.

— Руфь, послушай, — решительно начала она, — тебе тридцать три года. Ты здорова, по крайней мере — будешь здорова, если станешь правильно к себе относиться. У тебя уйма времени и предостаточно денег. Любой скажет, что ты должна найти какое-нибудь занятие, чем сидеть и хандрить в этой гробнице, отдавая лишь инструкции служанке, что ты никого не хочешь видеть.

— Я действительно не хочу никого видеть.

— А ты захоти.

Миссис Кэрью устало вздохнула и отвернулась.

— Ах, Делла, почему ты не хочешь меня понять? Ведь я не такая, как ты. Я не могу забыть.

Лёгкая тень набежала на лицо сестры.

— Я думаю, ты имеешь в виду Джеми? Нет, дорогая, я его не забыла, и не могла забыть. Но уныние не поможет нам его найти.

— Значит, я не пыталась искать его все эти восемь лет, а только хандрила! — вспыхнула миссис Кэрью с рыданием в голосе.

— Конечно, пыталась, — быстро успокоила её сестра. — И надо искать дальше, пока мы не найдём его или не умрём. Но смертью ведь не поможешь!

— А я больше ничего не хочу делать, — тоскливо пробормотала Руфь Кэрью.

Наступило минутное молчание. Делла пристально смотрела на сестру тревожным, неодобрительным взглядом.

— Руфь, — наконец сказала она с лёгкой досадой в голосе, — прости меня, но ты всегда собираешься быть вот такой? Ты вдова, я понимаю, но твой брак длился всего один год, а твой муж был намного старше тебя. Ты была ведь ещё почти ребёнком, и этот короткий год вспоминается теперь, как сон. Не должно же это отравлять всю твою жизнь!

— Не надо! — простонала миссис Кэрью.

— Ты и в самом деле собираешься так жить?

— Да-а, конечно, если не найду Джеми.

— Да, да, я знаю, но Руфь, дорогая, неужели в мире, кроме Джеми, никто --">