Александр Михайлович Гиневский - Везучий Борька

не нахлебаешься.

— Конечно, не нахлебаюсь! Только, Вовка… а потом как?..

— Как потом? Когда потом?

— Да потом, когда мне уезжать надо будет! — кричит Вадик. — Ведь и я же к ним привыкну! К дельфинам! Что же мне, их, по-твоему, сюда в Ленинград везти?! В холодный Финский залив выпускать?!

— Верно, — говорю. — Об этом я как-то не подумал. Что же нам с ними делать?

Вадик повертел в руках свисток, сунул в рот и чуть-чуть свистнул. И свист получился такой, будто электричка далеко, где-то в лесу.

— Я вот что сделаю, — сказал Вадик. — Я их потом буду понемножку отучать от свиста. Чтобы они постепенно отвыкали от меня. Они ведь очень умные.

— Конечно!

— Они поймут, что я уезжаю и никак не могу взять их с собой…

— Потому что у нас Финский залив холодный! Ты попробуй им там как-нибудь!.. Растолкуй! Вдруг сумеешь. Ладно?

— Ладно, — отвечает Вадик. — Хорошо, что у тебя свисток оказался.

И вот он уехал.

Я подождал письма три дня, устал и совсем забыл, что мне надо ждать. Потому что на дворе лето. Наступили тёплые денёчки, и у нас с Борькой и Толиком появилась куча летних дел.

А когда от Вадика пришло письмо, я всё вспомнил. И так обрадовался, будто совсем не забывал про то, что он мне напишет. У меня даже руки затряслись, когда я стал конверт распечатывать.

Никакого письма в конверте не оказалось. Зато в нём была фотография. На ней помещалось очень много камней. Впереди — просто огромный, а вокруг него — поменьше. За камнями виднелись деревья. Далеко-далеко. Прямо не деревья, а травинки какие-то.

Внизу, в углу фотокарточки, было написано: «Привет из Крыма».

Я стал искать на снимке Вадика, но его не было. И никакого моря — тоже. «Вот так, — подумал я, — написано привет, а от кого — не понятно. От камней, что ли?..»

Папа перевернул фотокарточку и прочёл: «Гурзуф, пятое июня. Вовка, на этом снимке я и горы».

— Значит, здесь Вадик! — кричу. — На фотографии!

Папа перевернул снимок, и мы опять увидели одни голые камни.

— Давай-ка, — говорит папа, — поищем твоего друга среди камней. Здорово он замаскировался, ничего не скажешь.

И мы стали внимательно разглядывать снимок. По маленьким кусочкам.

Мы его и вверх ногами изучали. Я даже сбоку посмотрел. Мы так завертелись, что под конец не могли понять, где верх, где низ. Хорошо, что надпись была: «Привет из Крыма».

— Что за чушь?.. Кроссворд какой-то… Сам чёрт ногу сломит, — бурчал папа.

— А может, Вадика ветром сдунуло? — говорю. — Каким-нибудь самумом?..

Пана посмотрел на меня.

— Ты соображаешь, что говоришь?

— А что?

— А то, что самум случается в пустыне, в песках. А тут пустыней и не пахнет. Это Крым, если верить надписи. Впрочем… Может, действительно твоего Вадика сдуло со снимка каким-то ветром?..

— Или морской волной…

— Нет. Не может этого быть, — говорит папа. — Вот же написано: «На снимке я и горы». Если бы Вадика унесло или сдуло, не видать бы нам этой головоломки.

И вдруг я заметил:

— Папа, смотри!.. Чайка!

Папа покачал головой:

— Нашёл чайку… Что ж она, по-твоему, скалолаз какой-то, чтобы уцепиться сбоку валуна? Чайки всегда стоят на камнях. Сверху. Да-а, шуточки…

Вадика мы не нашли.

А я так долго рассматривал большой камень, что он мне во сне приснился.

На камне сидел Вадик. У него на коленях была тарелка с манной кашей, а вокруг стояли дельфины. У них хвосты сильные, и они легко на них стояли. А Вадик зачерпнёт ложкой кашу, подует и даёт одному дельфину. Потом другому. Я не выдержал, кричу ему:

— Что же ты, дуралей, делаешь?! Ведь у них животы разболятся! Ведь им нужно свежую рыбу! А ты что даёшь?!

Вадик испугался. И вдруг как свистнет в мой свисток. Все дельфины прыгнули в море, а Вадика каким-то ветром сдунуло с камня.

Я этот сон никому не рассказывал. Потому что дельфинов манной кашей кормить — это же форменное преступление.

А снимок я показал Борьке и Толику. Они тоже изо всех сил искали Вадика. Искали, искали и порвали фотокарточку. Пришлось её склеивать.

Однажды днём я сидел дома и обедал. Вдруг слышу: электричка свистит. Прямо под окном! Я выглянул. Смотрю: во дворе какой-то мальчишка. Весь чёрный. Как негритёнок. Только волосы ужасно белые. Как у Вадика. Ну конечно, это был он! Я быстренько окно раскрыл.

— Вадик! — кричу.