Минель Иосифович Левин - Операция «Ходики»

участке без происшествий. Докладывает старший наряда сержант Баратов.

— Продолжайте службу! — сказал майор.

— Здравствуй, Хамид! — поприветствовал ефрейтор Алиев.

Сержант поправил кобуру с пистолетом и улыбнулся в ответ. Я тоже очень старательно улыбнулся сержанту, потому что вдруг это и есть писарь.

Сержант заметил в машине Дингу, и улыбка его стала еще шире.

— А где же Пулат Шакиров? — спросил он.

— Вчера я проводил его в Москву, — сказал Алиев. — Вот и везу Дингу домой.

Мы с Каримчиком переглянулись. Если этот Пулат Шакиров такой знаменитый, то нам, конечно, познакомиться с ним не мешает.

Вдруг сержант спросил:

— Ты, наверное, запарился в кабине, Изат?

— Что правда, то правда, — ответил ефрейтор Алиев. — Очень мне, понимаешь ли, жарко.

Только он сказал «жарко!», как Динга положила передние лапы ему на плечи и осторожно сняла с головы фуражку.

— Спасибо, умница! — сказал ефрейтор. А мы с Каримчиком даже рты разинули от удивления.

— Так ж запишем, — продолжал улыбаться сержант Баратов. Ну, теперь-то я уже точно знал, что он — писарь.

Потом я все-таки не выдержал и, когда мы поехали дальше, спросил у ефрейтора Алиева:

— Это был писарь?

— Кто?

— Ну, тот сержант у шлагбаума.

— Какой писарь?

Я напомнил.

— Что медали дает.

— А, так ты вот о ком! — засмеялся Алиев. — Тот писарь в штабе сидит. И потом разве он медали дает? Он только удостоверения выписывает.

Прошло еще некоторое время. Пейзаж постепенно изменился. Теперь газик, сердито пофыркивая, взбирался на холмы. За одним из них должна была показаться граница.

Наконец мы перевалили через самый высокий холм, и дорога резко пошла вниз.

— Реку видишь? — спросил меня Каримчик.

— Ну, вижу.

— Интересно?

— Река как река.

— А вот и не как река! — с превосходством ответил он. — Это и есть граница.

Я, конечно, удивился, потому что не знал — какая она. Я даже думал, что там есть стена, и сказал об этом Каримчику. Он захохотал.

— А ты знаешь, на сколько километров протянулась наша граница? — спросил ефрейтор Алиев.

Я пожал плечами.

— На шестьдесят тысяч!

Для такой стены, наверно, кирпича не хватит.

Ефрейтор Алиев сказал:

— Но кое-что у нас тут, разумеется, есть. Всякие инженерные сооружения. Может, кое-что и увидишь…

Прежде всего я увидел дувалы. Дувалы — это глинобитные ограды. Ну, стены такие. За самым высоким дувалом находился пограничный отряд.

Отец Каримчика сошел у железных ворот. На воротах были пятиконечные звезды. Я сразу догадался, что это отряд.

— До вечера, ребята! — сказал майор и назвал шоферу какой-то адрес.

Мы опять поехали.

— Сейчас увидишь! — шепнул мне Каримчик.

Вначале я увидел худенькую старушку в очках. Она стояла у раскрытой калитки и, когда газик остановился, сказала:

— Приехали!

Из калитки высунулась девочка лет восьми, тоже худенькая, с косичками. И показала нам язык.

Ефрейтор Алиев вежливо поздоровался.

— Клавдия Васильевна, — сказал он старушке. — Можно я у вас пока Дингу оставлю?

— Это не Пулата ли собачка? — спросила старушка.

— Шакирова, — подтвердил ефрейтор.

— А сам-то он где?

Алиев стал рассказывать про своего друга, но мы все это уже знали и потому особенно не прислушивались. Наконец он сказал:

— Детишек она любит, сами знаете. Собака дисциплинированная. С мальчиками познакомилась…

— Да заходите, заходите, пожалуйста, — перебила его Клавдия Васильевна.

Ефрейтор скомандовал Динге вперед и отдал поводок Каримчику. Мой друг смело вошел в калитку. Мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним.

Уже потом я вспомнил, что забыл попрощаться с ефрейтором Алиевым.

Динга вела себя прилично и никого не укусила. Она просто ни на кого не обращала внимания.

Мы вошли в какую-то комнату. На стене висел портрет офицера. Девочка, показавшая нам язык, наверно, была его дочь. Так оно и оказалось. Только ее отец уехал в отпуск с женой. А Танька осталась с Клавдией Васильевной.

— Она учительница? — спросил я у Таньки. Не знаю, почему я так решил. Наверно потому, что Клавдия Васильевна была в очках и строгая.

— Она — моя бабушка! — сказала Танька и стала прыгать на одной ноге.

Нам с Каримчиком отвели отдельную комнату. Мы хотели и Дингу пристроить туда, но Клавдия Васильевна сказала:

— Еще чего --">