Симон Львович Соловейчик - Книга про тебя

влюбленных:

— Ого-го-го-го!

Если громко и протяжно кричать и одновременно хлопать по губам ладонью, то как раз такой знак и выйдет.

И она тоже на весь лес:

— Ого-го-го-го-о!

И, может, у нее даже громче получится. Ведь у девочек голос звонче.

Будет в твоей жизни много радости, будет и любовь, и горе, и тоска, и счастье.

Да, пожалуй, и неправильно говорить об этом в будущем времени — и сейчас уже многое с тобой случается.

Смотри, пока мы разговаривали, вечерняя линейка кончилась. Флаги на небе спустили, солнце-вожатый ушло. Сосны и ели опять вольно шумят — болтают на ветерке.

Давай свернем с шоссейки, надоела она что-то. Пойдем ну вот хоть сюда — скошенным лугом, напрямик, к берегу Москвы-реки. Простенькая здесь Москва-река, совсем неширокая, метров тридцать. Притаилась под бережком и журчит еле слышно. Все тихо вокруг. Тихо… А мне рассказывали, что как раз здесь проходил фронт. На том берегу — видишь, он повыше этого, с небольшим обрывом, — были фашисты. Мы с тобой идем по полю и радуемся тишине, а когда-то в такой же осенний вечер, только, наверно, было гораздо холоднее, умирал здесь солдат. Все патроны не успел еще расстрелять, и его ударило осколком. У врага на том берегу пушки были. Лежал человек ничком, текла из раны кровь, и уходила его жизнь, и не было у него силы повернуться, чтобы в последний раз посмотреть на небо. Да и в небе ничего радостного не было — летели на бомбежку фашистские, с крестами, самолеты.

Нет, тот солдат, наверно, не верил, что умрет. Он думал: вот совсем стемнеет — и придут санитары и вытащат его вместе с его винтовкой, и он будет жить…

Сейчас опять наступило тревожное время. Может, нам с тобой однажды придется быстро повзрослеть. Ты узнаешь, что такое воздушная тревога, бомбы, смерть родного человека… Но будем надеяться на лучшее и будем делать все, чтобы люди на земле жили в мире.

Во время войны я был мальчишкой, таким же, как ты сейчас. В те годы на пионерских сборах мы читали чудесные стихи Самуила Яковлевича Маршака:

Ты каждый раз, ложась в постель,

Смотри во тьму окна

И помни, что метет метель

И что идет война.

Я их на память привожу, эти строчки; может, я ошибаюсь в каком-нибудь слове, но мне запомнилось так:

Ты каждый раз, ложась в постель,

Смотри во тьму окна

И помни, что метет метель

И что идет война.

Мы сейчас с тобой вернемся домой. Там тепло, уютно и можно залезть в буфет и отрезать кусок хлеба — кажется, проголодались! Хорошо дома!..

И все-таки будем помнить про того бойца, который так и умер на берегу Москвы-реки, и про то, что где-то на земле в эту самую минуту метут злые метели и люди борются с ними и ждут, когда ты придешь к ним на помощь — придешь умный, твердый, спокойный. Настоящий.

Вот и последняя страница книги.

Не знаю, как тебе, а мне жаль с тобой расставаться.

Давай условимся так: если тебе захочется продолжить этот разговор — рассказать о себе, или поспорить со мной, или просто посоветоваться, — напиши мне по такому адресу:

Москва, А-47, ул. Горького, 43.

Дом детской книги.

Сима Симаков

--">