Владимир Анатольевич Кузьмин - Комната страха

хоть неделю, хоть больше спокойно. Васькина маруха, к которой они заскочить успели и пару слов шепнули, стала бы харч и водку приносить и все прочее, без чего не прожить. Но вот одна помеха нежданная всю житуху портила. Если с вечера на улице, почитай, тепло было, с грудью нараспашку шли на дело, то к утру ударил такой мороз, что и здесь, где хотя бы ветра не было, не мудрено было околеть. Если не стерпишь и уснешь, то и не проснешься уже. За окнами по-прежнему была тьма-тьмущая, но запалить огонь в печи – полуразвалившегося шкафа на дрова достало бы, – нечего было и думать: народу на улицах уже немало, дым из трубы заброшенного дома каждый прохожий разглядит. А каждый десятый первому же городовому о том доложит.

Шнифт, чувствуя вину и за то, что не поспел помешать выстрелу, и уж тем более за то, что из-за его оплошности они сейчас мерзнут здесь, попытался проявить о кореше какую ни на есть заботу.

– А давай я тут по дому пошманаю?^[6] Глядишь, где не только стул поудобнее сыщется, но и одеяло завалялось или тулуп. Да и тряпка какая сойдет укутаться, все теплее тебе станет.

– Пошманай. Фонарь запали, не ровен час, зашибешься или шум подымешь.

– Слушай, Заяц, а чего ты говорил, что сюда точно никто не сунется? – спросил Гоша, завозившись со спичками и фонарем. – Мало ли что дом нежилой, всяко может быть.

– А сюда все входить боятся. Даже полиция. Тут привидений полно.

– Брешешь!

– Люди брешут, а я тебе ответ даю, про что ты спросил. Отколь мне знать, водится здесь нечисть или нет. Я в доме второй раз, в первый днем наведывался.

– И чего?

– Да ничего.

Шнифт помолчал, переваривая новость. Подумал было, что Заяц его пугает, но припомнил, что и сам про какой-то дом с привидениями слыхивал не раз. Только не догадывался, что в том доме они и расположились сейчас.

– Так, говоришь, ничего?

– Днем, говорю, ничего этакого тут не было. Да и сейчас не первый час здесь просиживаем – тоже ничего. Говорю же, люди брешут, а нам с тобой это на руку.

– А чего они брешут-то?

– Много чего. Говорят, что хозяин дома в пьяной горячке зарубил свою мать-старуху и в подполе закопал. А та стала ему являться. Он терпел-терпел да удавился!

Шнифт принялся выспрашивать подробности. Заяц рассказал.

– Выходит, и сам купчишка стал людям являться? Забавно! А они, как, с матушкой вместе по ночам шастали или порознь?

Заяц задумался.

– А вот про это не скажу. Да и ерунда это все. Их уж лет десять никто не видел. Дом хоть и пустует, но люди в нем бывали не раз. Мебель там растащили, это первым делом. Еще зачем заходили.

– Так то ж днем, наверное.

– Ночью тож бывали. Я про этот дом впервые услышал от бродяги одного. Он туточки частенько летом ночевал. И ничего с ним не случилось, пока под забором не замерз.

Шнифт заметно повеселел.

– Так я пойду, поищу…

– Поверху искать нечего, я в прошлый раз все высмотрел. Да и свет ненароком через окно увидеть могут. В подпол глянь, там вроде много чего свалено. А то на чердак заберись, я туда и вовсе не совался.

– Ага, – согласился Шнифт. – Снизу начну. Куда тут идти?

– Дверь в кухню помнишь? Вот подле нее и дверь в подпол.

– Ага, теперь сыщу.

Шнифт вышел из комнаты, которую они облюбовали для отсидки, и замер. Стало до жути, до дрожи в коленях и пустоты в животе боязно. И до икоты.

– Ик!

– Чего застрял?

– Да так, – буркнул Шнифт, вторично икнул и на подгибающихся ногах протопал к искомой двери в подвал, названный Зайцем подполом.

И дверь, и деревянная лестница были скрипучи до одури, скрип, казалось, был слышен далеко за пределами дома. И Шнифт втайне пожелал, чтобы кто там ни на есть с улицы этот скрип расслышал и пусть уж фараоны^[7] нагрянут и повяжут, чем кто иной объявится по их с Зайцем души. Вот только выдать свой страх Зайцу было почти столь же жутко. Шнифт извлек револьвер и, чуток ободрившись, спустился в самый низ. Посветил фонарем. Всякой дряни тут и вправду было навалено немало, в синем свете фонаря все эти кучи выглядели чем-то опасным. А если сами по себе опасными не казались, так чудилось, что за ними кто-то прячется. Шнифт заставил себя шагнуть вперед и тут же пожалел об этом шаге. Нога провалилась в трещину в прогнившей доске, которыми был застелен пол. Не заорал Шнифт только по одной причине – кричать ему показалось страшно. Дернул ногу, не вытаскивается. Стал тянуть потихоньку, и вдруг по ноге, там под полом, что-то пробежало. Шнифт замер.

– Крыса, должно быть, – --">