Владимир Анатольевич Кузьмин - Звезда сыска

я.

— Да вроде сама уже управилась, — доложила Пелагея. — Так ты не хитри, проси чего надобно.

— Дед простудился, чайку бы ему, с малиной.

— По такой непогоде, какая вчера случилась, осторожнее надо было. Поберечься бы, — запричитала Пелагея, походя доставая с полок мешочек с сушеной малиной и жбан с медом. — Ладно, мы его на ноги враз поставим, чаем мы его сейчас согреем и мед у нас хорош. Со своей пасеки. У вас там, в Москве, такого меда не сыскать.

— Твоя правда, Пелагеюшка. Мед, такой как здесь, нигде не найти. В Москву, конечно, всякое привозят. Да только стоит там такой мед на вес золота.

Пелагее похвала понравилась. Была она женщиной молодой, круглолицей, а когда улыбалась всей своей белозубой улыбкой, так и вовсе становилась красавицей. И по кухне она не ходила, а проплывала от печи к столу, от стола к полкам. Любо-дорого посмотреть.

— Пелагеюшка, ты как чай готов будет, деду занеси. А то мне в театр надо, предупредить, что Афанасий Николаевич заболел. Да и подменить его надо.

— Это кто ж в театре в такую рань будет? Господа актеры — они до полудня спать приучены!

— Так сегодня премьера у нас. А с утра генеральная репетиция. Вот я и хочу заранее прийти, чтобы успеть во всем разобраться.

— Ох и любишь ты, Дарья Владимировна, порядок везде наводить. Хоть и не мое это дело, конечно. Но вот без завтрака убегать и думать не моги. Садись за стол здесь, раз спешишь.

Я толком и примоститься не успела, как передо мной появилась тарелка с дымящейся кашей и горячие пирожки с рыбой и вязигой.^[2] Здесь, в Сибири, не только мед был отменен. Но еще и рыба, и масло, и постное масло, хоть репейное, хоть подсолнечное, хоть льняное. Про кедровое масло и вовсе особый разговор нужен.

Быстро управившись с завтраком и поблагодарив Пелагею, хотя до блеска вычищенная тарелка для нее уже главной благодарностью была, я выглянула еще раз в окно. Непогода закончилась еще затемно. Это вчера валил с небес мокрый снег, и под ногами хлюпало, что на тех болотах, про которые здесь так любят байки и побасенки плести. Ночью же похолодало, ветер почти притих, а к утру совсем дуть перестал. А снег все продолжал валить и валить, засыпая крыши и улицы. Интересно, насколько сейчас на улице холодно? Хотя та же Пелагея говорит, что когда идет снег, сильного мороза быть не должно. Но у них в Сибири сильный мороз — это когда деревья от стужи трескаются. И птицы на лету замерзают. По мне же, лужи замерзли — так уже стужа. Потому и надела не пальтецо, а беличью шубку. В Москве за такую пришлось бы отвалить месячное дедово жалованье, а то и того больше. Здесь же это добро стоило совсем ничего.

Дед к этому времени давно уж закончил свое письмецо и не без удовольствия запивал чаем мед. В комнате смешались ароматы меда и малины, печи давно уже прогнали накопившуюся за ночь прохладу. Лето, да и только! А я в шубе в сибирскую зиму собираюсь.

2

До Новособорной площади, где стоит театр, идти можно было двумя путями. Можно было свернуть направо, а можно и налево. Налево получалось заметно быстрее, но по плохой погоде там легко было в грязи увязнуть. Но сегодня снег под ногами вкусно поскрипывал, а это верный знак того, что все лужи и вся грязь не только укрылись под снегом, но и замерзли. Прохожие уже протоптали в обе стороны изрядные тропинки в наметенных за сутки сугробах, а кое-где и дворники успели разгрести снежные завалы. Деревья стояли в шапках из снега. Было очень красиво и совсем не холодно, хотя дыхание и замерзало паром.

Я чуть подумала и решила идти влево. До самого моста тянулись лишь деревянные дома в один, редко в два этажа. А уже за мостом между ними стали встречаться и каменные здания. Почтамтская и вовсе была застроена сплошь большими каменными домами. Многие из них были бы уместны и в самой Москве. А Троицкий собор и вовсе как две капли воды был схож с храмом Христа Спасителя. Разве что меньше размерами. Но все равно — огромный, по большим праздникам в нем по две с половиной тысячи людей собиралось. Дышалось и шагалось так легко и весело, что даже захотелось прогуляться немного дальше театра, чтобы посмотреть, как после снегопада смотрятся университетские клиники, сам Императорский университет и окружающая их березовая роща. Но желание попасть в театр побыстрее было сильнее, и я свернула к служебному входу в наш храм Мельпомены.

Первым на глаза попался, конечно же, Михеич, мастер шумов и старинный --">