Владислав Петрович Крапивин - Дети синего фламинго

окошке буркнула, что лимонад продается только бутылками – по двадцать две копейки – и пустая посуда обратно не принимается.

У меня в кармашке лежали всего пятнадцать копеек, да к тому же пять из них нужны были на билет. Я виновато посмотрел на подбежавшего Толика. Но он весело зашарил по карманам и тут же отыскал гривенник и двушку.

Тетка сердито сунула нам запечатанную бутылку, а потом сдачу – мокрыми копейками. Мы кинули в траву щиты и сели на них. Будто настоящие рыцари на привале.

– А чем открывать? – спросил Толик. Он попробовал сорвать пробку зубами, но она держалась, как припаянная. Мне показалось, что тетка за стеклом киоска ехидно ухмыляется.

– Подожди-ка, – сказал я и снял с себя ключ (он висел на шнурке под майкой).

О ключе надо сказать подробнее. Наш двухэтажный дом был очень старый, и тяжелые врезные замки в дверях были тоже, наверно, столетние. Поэтому и ключи от нашей квартиры не походили на обычные. Они были медные, с трубчатым стержнем, хитрой зубчатой бородкой и фигурным колечком. Будто от старинной шкатулки. Такой, если потеряешь, у слесаря уже не закажешь. Мама всегда боялась, что я выроню ключ, когда бегаю на улице: кармашки на шортах мелкие, а скакать и кувыркаться я любил. Вот и приходилось таскать ключ на шнурке под майкой. Я немного стеснялся этого: с ключом на шее обычно ходят малыши. Но мама просила, и я не спорил…

Я подцепил пробку зубчиками ключа. Она сверкнула и улетела в одуванчики. Мы выпили из горлышка шипучую газировку, спустили бутылку в урну, потом еще посидели на щитах, и тут подошел автобус.

– Ну… ты приезжай завтра, – проговорил Толик, когда дверь зашипела и открылась.

– Ладно! Я обязательно…

Он вдруг распахнул курточку и выдернул из-за ремешка небольшой деревянный кинжал. Протянул мне на открытой ладони:

– Хочешь?

У кинжала была красивая рукоятка – с мелким вырезанным узором. Конечно, я хотел такой. Но дело даже не в кинжале.

– Какой хороший… Сам делал?

– Сам. Бери.

– Насовсем?

– Конечно. – Толик быстро вскинул на меня свои глаза с золотыми точками и опять опустил ресницы.

– Спасибо… Толик, – сказал я и взял кинжал. И, цепляясь своим рыцарским снаряжением за дверь, полез в автобус.

Дверь сразу закрылась. Я глянул через стекло и увидел, как Толик слегка поднял руку, словно хочет помахать и не решается. Тогда я несколько раз махнул кинжалом, и Толик быстро замахал в ответ. И я поехал…

Незнакомец

Когда не стало видно Толика, я сунул кинжал под резинку на поясе и достал мокрые копейки. В это время щелкнул и откашлялся динамик. “Сейчас заскрипит: мальчик, а ну бери билет”, – с неприятным ожиданием подумал я. И скорее шагнул к кассе.

– Мальчик, не опускай деньги, – басовито сказал динамик. – В кассе билеты кончились… Ничего, езжай так, автобус не рассыплется… – За темными стеклами кабины я не видел водителя, но мне показалось, что он пожилой, с большими усами и улыбчивый.

Пассажиры на меня заоглядывались: что за мальчик, которому разрешили ехать без билета? Мне показалось, что они думают: “Вот чудак, забрался сюда с деревянным щитом и мечом; не маленький вроде бы, а с игрушками”. Я поскорее сел на свободное место к окошку и поставил шит на колени – загородился. Но от всех не загородишься.

Один пассажир (он сидел у противоположного окна) все посматривал на меня. Это был худой дядька в каком-то старомодном пиджаке и помятой широкополой шляпе.

Не люблю, когда меня разглядывают!

Я сердито передвинул щит вправо – так, что кромкой расцарапал кожу на колене. Разозлился и стал, не отрываясь, глядеть в окно.

Солнце спряталось, но облака еще ярко светились. Казалось, что они летят, не отставая от автобуса, над антеннами, над маленькими домами окраинных улиц. Потом – над деревьями вдоль тракта… Я смотрел на облака минут пять, затем опять оглянулся на неприятного дядьку. От светлых облаков плясали в глазах зеленые пятна, однако я заметил, что он по-прежнему разглядывает меня.

Что ему надо?

Мне даже стало не по себе. И я решил: поеду не до конечной остановки, а выйду раньше, у дома отдыха “Звездный”. Оттуда – сначала по берегу, потом вдоль огородов, и я у бабушки.

Остановка находилась у самого озера. Я вышел на берег и зашагал вдоль воды по песку.

Вода и небо еще были светлыми, а на землю уже наползали сумерки. На далеком берегу переливались огоньки. За деревьями, в парке “Звездного”, загорелись лампочки. Но сильнее лампочек была --">