Максим Александрович Климкович , Владимир Александрович Степаненко - Русалочка: книга-игра

зубы.

И наглец юркнул прочь, смешавшись с толпой.

– Повелитель морей! Сам Нептун! – прошелестел и смолк шепоток.

Издали донесся грохот. Прочь с дороги брызнули опоздавшие. Взревели трубы, приветствуя Нептуна.

Жемчужно-белый скакун с клубящейся гривой коротко заржал и встал на дыбы.

Морской народец зашелся от восторга. То-то потеха детишкам! Орали, пищали. Да и взрослые точно сошли с ума.

– Караул! – пискнула толстая сомиха. – У меня кошелек украли!

На нее зашикали. Затерли.

– Качать! Качать новоявленного папочку! – нашелся кто-то.

Десятки рук потянулись к морскому владыке. Скакун захрипел, испуганно косясь. Нептуна стащили, с ревом подбросили вверх.

– Спасибо! Спасибо! – прослезившись, умиленно кивал головой Нептун.

Как и откуда вынырнула сухонькая старушонка, никто не приметил. Как допустила это стража? Старуха дернула Нептуна за бороду и укоризненно затрясла головой.

Нептун смутился, высвободился из восторженных рук, оправляя одежды, на которых кое-где виднелись прорехи.

Могуч и велик морской повелитель. И единственным человеком, которого он боялся, была эта сморщенная старуха. Когда-то она шлепала самого владыку, а теперь ходила за его дочерьми. Была старушонка сурова и безобразна. Особенно уродливой казалась толстая бородавка у самого носа: темно- коричневая, да еще поросшая то ли волосом, то ли шерстью. Поговаривали, старуха знала колдовство и могла иссушить взглядом. Но Нептун в няньке Секлесте души не чаял.

– Эх! – сказала старуха. – Уже тринадцатую дочь я у матушки морской владычицы приняла. И всякий раз, ты, государь, устраиваешь невесть какой тарарам. Точно война! А ведь самое обычное дело – дитя родилось. Из-за этого шума никак не укачать.

– Молчи, старая, – беззлобно отмахнулся Нептун. – Дочка у меня родилась. Понимаешь? – и блеснул молодыми зубами.

Старуха вильнула хвостом!

– Ладно уж, баламут! Иди глянь на свое сокровище. А праздновать – это в парк, в парк, от дворцовых окон подальше! – и засеменила к дворцовой пристройке.

Нептун подмигнул приближенным, уморительно копируя неуклюжую няньку:

– Айда, ребята!

Но тут же окликнул ее:

– Эй, старуха, куда ты нас тащишь?

И в самом деле, миновав палаты, Секлеста приоткрыла дверцу в половину роста взрослого сома в деревянную резную беседку.

Гости неловко топтались за спиной Нептуна, начинали шушукаться. Начало празднеств вышло сумбурным, и многие из рыб поноровистей уже воротили морды. Того ли ожидали от морского покровителя. В прошлые годы океан разливался, затопив берега, когда буянил Нептун. А тут не стукни, не крикни. Да старая ведьма шипит:

– Куда? Куда? Тут и так тесно! – и раскидывает руки, загораживая вход в беседку.

Гости заходили по двое, по трое. Заглядывали в жемчужную колыбельку, где ворочалось розовое существо. Проговаривали положенное и, оставив подарки, тихонько уступали место другим.

Нептун, пристроившись на низком мраморном табурете, умиленно кивал гостям головой, не сводя глаз с новорожденной.

– Ручки мои и глазки мои, – растроганно шептал морской повелитель. – И носик точь в точь, как у меня!

Секлеста не выдержала:

– Что ты, ирод! Куда это на девичье личико эдакую картофелину?!

Но даже спорить у Нептуна не было охоты.

Поток желающих втиснуться в маленькую беседку измельчал, потом и вовсе иссяк.

Музыканты умолкли. Морской народец разочарованно расплывался по домам.

Младенец поморщился и пискнул.

– А что так тихо? – оторвался Нептун от умиленного созерцания дочери.

Маленькая Русалочка перекочевала на руки к бабке и блаженно умолкла.

– Ступай! Ступай! – Секлеста кивнула на дверь.

Нептун, чуть перебирая хвостом, выскользнул из беседки. Точно так же миновал двор. Встряхнулся. Кликнул грума. Приближенные зашевелились, повинуясь знакам Нептуна.

И лишь достаточно удалившись от дворца, морской владыка с облегчением выдохнул:

– Ну их к черту, бабье царство! Давай, ребята, ко мне. Хоть по-холостяцки, да ни одной старухи!

Морской народец, кто пеший, кто верхом, тронулся следом за Нептуном и свитой взбодренный. И по ту сторону морей, и по эту славился Нептун щедрым и веселым нравом.

Дворец Нептуна отделяло от палат жены и дочерей полдня пути. Так настоял сам повелитель еще в пору жениховства, а царица ему не противилась. Буйство мужа, кровавые охоты и пиры приводили царицу в трепет, и когда одна за другой --">