Рольф Тобер - Среди горных братьев Мексики

невозможно.

Пробило одиннадцать часов, когда он принял окончательное решение. Он открыл ключ и вызвал Ларри.

— Останьтесь у аппарата и слушайте, — сказал он ему. Затем он вызвал контору начальника, и твердой рукой отчетливо передал составленную депешу:

"Обвинение заведующего совершенно правильно. Оправдания у меня нет. Это было явное нарушение дисциплины. Но так как это была моя первая провинность, я надеюсь, что вы позволите мне уйти по личному прошению. Могу ли я также попросить, чтобы мне выдали бесплатный билет до Денвера?"

Сейчас же вслед за "принято", простуканным получившим депешу телеграфистом, последовал вопрос Ларри.

— Что все это значит?

— Это значит, что я еду с вами в Мексику, — ответил Роберт.

II. Ларри Фиск Рыжий

Спальней Роберта Бельвиля служил чулан в заднем конце конторы. Проснувшись на следующее утро, он несколько секунд пролежал, тупо смотря на потолок, прежде чем мог понять причину угнетавшей его тяжести. Затем, вспомнив о событиях прошлой ночи, он встал, быстро умылся холодной водой и взглянул на часы, висевшие на стене конторы; оказалось, что стрелки остановились на половине пятого. Второе упущение: он забыл завести их.

Войдя в контору, он поспешил включить свой аппарат. Это было как раз во-время, ибо в Ред-Прери Ларри заканчивал свой утренний рапорт и сейчас должны были вызвать Плейнфильд.

К счастью, рапорт его был очень легким. Высота воды в баке могла быть прочитана из окна конторы; на запасном пути стоял всего один вагон, номер которого был ему известен.

— Ос-ос-ос… — вызвала контора начальника.

— Доброго утра, — ответил Бельвиль. — Один вагон, № 2497 — зерно, направленное на восток. Бак — девять футов. Погода ветреная, облачная.

— Странно, а в Ред-Прери ясно…

Роберт быстро взглянул в окно, и на лице его выразилось смущение. Небо было ясно, как зеркало.

— Пожалуйста, измените последнее на "прохладно и ясно", — попросил он.

— Хорошо. Сейчас с вами будет говорить начальник.

Начальник телеграфной конторы был всеобщим пугалом. Сейчас Роберту достанется — это ему было заранее известно.

— Ос-ос-ос… — пронеслось по проволоке медленными, тяжелыми толчками начальника, который страдал профессиональной болезнью телеграфистов — параличом рук — и редко дотрагивался до аппарата сам. Когда же он это делал, болезненная тяжесть его руки придавала зловещий тон ее передаче. Сегодня утром она звучала грознее, чем когда-либо.

— Мы переведем вас в другое место через несколько дней. Письмо послано с № 3, — гласила передача.

— Итак, меня хотят наказать, переведя в какое-нибудь еще более захолустное место, возможно — в какую-нибудь ночную контору, где главной частью моей работы будет помогать при погрузке угля на паровозы, — прошептал Роберт. — Что же, в одном отношении это даже хорошо: это даст мне право самому подать просьбу об увольнении.

Роберт подождал, пока не настал перерыв в телеграфных передачах, затем резко простукал конторе начальника: "Завтрак", и, взяв шляпу, пошел в универсальный склад, позади которого жил заведующий этим складом. У жены его, Марты Смит, Роберт столовался за три доллара в неделю, причем она умудрялась выгадывать половину этой суммы в свою пользу.

У него оказался плохой аппетит к полухолодному кофе и солонине с картофелем, которые составляли оставленный для него завтрак.

— Если люди не могут встать во-время к завтраку, они не должны вертеть носом, когда им подают что-нибудь не так, как им нравится, — заметила Марта, бывшая, по обыкновению, не в духе.

Роберту было не до нее, однако он принудил себя вежливо ответить:

— Завтрак недурен, но мне сегодня немного нездоровится. — Помолчав немного, он добавил: — А я скоро вас покину…

— Да что вы? Куда же вы отправляетесь?

— В Мексику.

— В Мексику? Силы небесные! Да ведь мой дедушка бывал там в молодости, — и чего только он ни рассказывал об этой стране!

— Это было очень давно, — сказал Роберт, — теперь там все переменилось.

— Будет вам рассказывать, — строго остановила его Марта. — Разве я не слышала рассказов моего дедушки? Говорю вам, вас там сожрут разбойники, бродяги и сомбреро.

— Сомбреро — поиспански значит "шляпа".

— Ну, может быть, он сказал что-нибудь другое! Да, это было рам… ром… рембозы.

— Да ведь резобы — это головные уборы, которые носят мексиканки, — едва сдерживая смех, --">