Юрий Тихонович Воищев , Альберт Анатольевич Иванов - Крах Мишки Мухоркина

откуда? — осторожно спросил он. Маленький попытался опять что-то сказать. Но длинный перебил его.

— Что вы, — сказал он, — как можно…

— Ну, что ж, — сказал Герцог, — если так, проходите. Сейчас я Пирата на цепь посажу.

Он посадил на цепь собаку и отворил калитку. Киношники вошли во двор.

— Так с чего ж мы начнём? — сказал Герцог.

— Ну, начнём, как всегда, с рассказов. Вы расскажите о себе: кто вы, что вы… А я запишу. Давно ли вы сад посадили, давно ли дом построили?

— Ну, что ж, — сказал Герцог, — записывайте. Я — пенсионер. Бывший военнослужащий… Этот дом я не строил. Этот дом я приобрёл у одной женщины сразу после войны. Дом старый, как видите. Я его отремонтировал. Всё своими руками. И садик я, между прочим, сам посадил. Ну, садик небольшой… Вот… Ну, хороший садик. Аккуратный.

Они поговорили так некоторое время, а потом пошли в глубину двора, и Герцог стал позировать на фоне яблонь и вишен.

А киношники наводили на него камеры и командовали:

— Правее! Левее! Сюда станьте! Снимите шляпу! Наденьте шляпу! Скажите что-нибудь!

Герцог позировал с удовольствием. Не каждый раз такое случается, чтобы тебя в кино снимали. И когда всё было закончено, он спросил:

— Ну, а когда же я себя увижу? И в какой программе?

— Увидите, — сказал длинный. — Всему своё время. Как номер выпустим, так и увидите.

Потом киношники попрощались и ушли, и Герцог долго смотрел им вслед.

Глава восемнадцатая МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ ПОСЛЕДНЕЙ НАДЕЖДЫ

После того как киношники из «Научпопа» засняли на плёнку Анжуйского, он заметно переменился. Забросил все развлечения: телевизор, преферанс — и все силы бросил на сад.

— Скоро опять приедут, — важно говорил он соседям. — Так что всюду надо ажур навести, чтобы всё было чин-чинарём. Я уже и навоз выписал — четыре тонны. А здесь, — и он показывал на участок у колючей проволоки, — я вторую лесозащитную полосу подыму.

Понятно, что 5-й «Б» эти грандиозные планы покорения природы мало радовали. Ребята совсем скисли. Как сказал Генка: «С Герцогом воевать — это тебе не фокусы показывать!»

Один только Мишка хранил бодрость духа.

— Придётся это дело бросить, — весело сказал он. — Чего на рожон лезть? Герцог теперь сила!

— Не паникуй, — вскипел Санька.

— Я не паникую, — сразу струхнул Мишка. — Я рассуждаю. И взвешиваю.

Ребята «рассуждали и взвешивали» целых два дня, а на третий день Витька решительно заявил:

— Так и свихнуться недолго. Надо идти в милицию.

— Куда, куда? — опешил Мишка. Он испугался и подумал: а может, рассказать им всё, но тут же отогнал эту мысль — страшно, да и поздно, пожалуй!

А Вовка Сидоров ехидно сказал Витьке:

— Тебе что, ночевать дома надоело?

Витька разволновался и стал кричать, что у него там друг работает, что этот друг за него в огонь и в воду, и что стоит ему только обо всём рассказать, как он тут же наведёт полный порядок.

— Ну, раз у тебя там друг, — порешили все, — иди и сам говори.

И Витька пошёл. А чтобы он не свернул в другую сторону, 5-й «Б» сопровождал его до самых дверей милиции. Ребята облепили окна, а Витька несмело постучался к дежурному.

— Войдите!

Как и в тот раз, когда Ерошкин «забрал» Витьку, в отделении дежурил старшина Симаков. Он недовольно поглядел на Витьку и спрятал в стол книгу «Петровка, 38».

— Ну, чего тебе? — спросил Симаков.

— Мне нужен товарищ Ерошкин.

— Хватился. Ушёл от нас твой товарищ Ерошкин. Он в этом году образование закончил, — не без зависти сказал Симаков. — Школой-интернатом заведовать будет.

— Тогда до свидания, — погрустнел Витька.

— Иди, иди, — согласился Симаков, а потом вдруг спросил: — Чего это вы всю улицу распахали?

И Витька всё ему и выложил: как, что и почему.

— Всё это ерунда, — сказал Симаков. — Лучше бы сады сажали. Вот ты кой на кого жалуешься, а к нему, я слышал, твой Ерошкин корреспондентов из кино направил. В кино не всякого снимают!

Витька медленно вышел на улицу, и все сразу поняли, что ничего не вышло. И ребята уныло поплелись на речку. И молчали, потому что уж очень расстроились.

Даже Мишка, который заварил всю эту кашу и должен был бы радоваться, что ему не придется её расхлебывать, тоже расстроился — никогда-никогда синий автобус не пойдёт по их улице. Он уже постепенно начинал верить в свою выдумку.

Глава

--">