Карен Давидович Арутюнянц - Иванушка Первый, или Время чародея

глупости, улыбаться, петь, орать! А ещё думаешь, что теперь ты будешь счастлив всегда. Всю оставшуюся жизнь.

А влюбился я в Елену Прекрасную, она старше меня на целых полгода.

Можете не верить, но её и вправду так зовут. Она очень красивая и стройная, а вот папа у Лены – Гор Горыч Прекрасный полная противоположность дочке: толстенький, с короткими ручками и ножками. Сейчас он подполковник полиции, а раньше был майором милиции.

Но это пока к делу не относится.

В классе в тот день ещё никого не было. А я заявился очень рано по той простой причине, что обычно я опаздывал и мне обязательно делали замечание.

– Ваня, – могла сказать Роза Максудовна, наша математичка, – на трамвай не успел? Или на троллейбус?

И все начинали смеяться, потому что в нашем городке отродясь не то что трамваев-троллейбусов, и автобусов-то не было, и сейчас нет. Народ передвигается на велосипедах или, в лучшем случае, на байках.

Забавное слово «байк». Произошло от слова «bicycle», то есть «двухколёсный».

Когда-то, ещё малявкой, я думал, что байкер – это человек, который травит байки. Смешно, да? А он, оказывается, на мотоцикле гоняет.

Но байкеры не признают слова «мотоцикл». На мотике может ездить каждый, кому не лень, а вот стать настоящим байкером дано не всякому.

Байкеры утверждают, что байк – это состояние души. Это как первая любовь. Её не так-то просто забыть.

– Ты бы смог разделить свою жизнь с «железным другом», чтобы он стал тебе дороже матери, отца, братьев, сестёр, бабушек и дедушек? – спросил меня как-то раз истинный байкер Толян. Ему восемнадцать лет, и живёт он в соседнем доме. – А? Что ты на это скажешь, дружище? Ты разделишь своё личное время, сон, обязанности и даже своё доброе имя с толпой бородатых мужиков в коже, которые говорят только о байках, живут только байками, мечтают исключительно о байках?

Я бы не смог. Мне хватает и моего велосипеда. Кстати, надо бы камеры подкачать.

Чтобы не слышать глупых комментариев по поводу опозданий, я решил с нового учебного года приходить в школу раньше других.

Двенадцать дней сентября всё было относительно спокойно. Раза два меня вызывали к доске, и я, как всегда, рассказал чуть больше. Но тут уж ничего не поделаешь, если меня вовремя не остановить, я могу говорить и говорить. У меня хорошая память, и я много брожу по Инету.

С одноклассниками я почти не общался. Разве что иногда после занятий мы с моим другом Горбуньковым вместе шли домой – в гробовом молчании, словно и не знаем друг друга. Вообще-то, я его своим другом не считал. Это он сам как-то раз предложил:

– А д-давай д-дружить?

Горбуньков заикался, поэтому зря болтать не любил, только если уж очень приспичит.

Я пожал плечами. С тех пор мы плелись из школы вместе.

Иногда Горбуньков спрашивал:

– Д-дождь б-будет?

Я смотрел на небо и отвечал:

– Не обещали, – и мы шли дальше, медленно, словно пенсионеры.

И вот я сидел в пустом классе. И было тринадцатое сентября прошлого года.

Я смотрел в окно, там ещё по-летнему светило солнышко, вовсю чирикали воробьи, а я разговаривал сам с собой. Дурацкая у меня привычка – думать вслух:

– Вот бы так сидеть в пустом классе всегда. И чтобы никого не было. Ни учителей, ни одноклассников – никого. Только школьный звонок, уборщица баба Шура, которая всех шугает и похожа на Бабу Ягу, и её метла. Может, у бабы Шуры и ступа есть. И по ночам она вылетает из школы в ступе или на метле и носится над лесом…

Зачем ей носиться над лесом, я так и не придумал. Потому что в класс вошла Елена Прекрасная. Эти двенадцать дней Лены в школе не было. Ещё в конце августа она отправилась с родителями в круиз по Средиземному морю и пропустила начало учебного года, но ей всё равно ничего не будет, ведь папа у неё подполковник полиции. Ну это вы уже знаете.

Лена и раньше была очень милой, а после летнего путешествия стала ещё красивее.

Наверное, пока она шла по нашему городку в своём лёгком розовом платьице и белых туфельках на босу ногу, а потом – по школьному двору и по самой школе, в неё влюбились все, кто повстречался с ней на пути. И самым последним из них оказался я.

Я сидел с открытым ртом и ничего не мог с собой поделать. Я чувствовал себя последним дураком, у меня аж слюнка изо рта потекла тоненькой струйкой.

А Лена сказала:

– Привет!

И села за свою парту в среднем ряду, самую первую, за которой сидела весь прошлый год и, кажется, позапрошлый. Хотя, какое это имеет значение?

Вечно мне лезет в --">