Вильям Федорович Козлов - Красное небо

Попович? — покачал головой отец. — Не ожидал я от тебя такого!

Странно, что отец назвал его Алешей Поповичем. Обычно называет ратоборцем. Дело в том, что отец очень увлекается русской историей, собирает редкие старинные книги, даже сам пишет статьи в местную газету об истории города, в котором они живут. Эта тяга к русской старине отразилась и в том, что он своих детей нарекает редкими именами: Ратмир, Святополк, а родилась бы девочка — он назвал бы ее Олимпиадой. Прожив тринадцать лет в городе, Ратмир так и не встретил своего тезку. Да и не слышал, чтобы жил в Задвинске второй мальчик по имени Святополк.

— Я думала, ты давно спишь, — виновато заметила мать. — И решила у Поли дождаться отца… Ты давно тут сидишь?

— А-а, ерунда, я простуды не боюсь, — с трудом ворочая онемевшей шеей, хрипло сказал Ратмир.

— Какой ты Алеша Попович! — с нотками сожаления в голосе заметил отец. — Ты — язычник, идолопоклонник. Ты боишься грома и молнии, черных кошек и мышей…

— Не боюсь я кошек, — пробормотал Ратмир.

Утром он жестоко презирал себя. Даже похороны брата не отвлекли его от нестерпимой мысли, что он трус. До сих пор он не замечал за собой этого ужасного порока.

С рассветом все его страхи рассеялись, вместо них пришел мучительный стыд. Он боялся за завтраком взглянуть на отца, но тот и вида не подал, что помнит вчерашнее, как всегда был ровен и спокоен. Лишь когда мать послала Ратмира в магазин за хлебом, как бы между прочим спросил:

— Ты читал «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо?

— Два раза, — похвастался Ратмир. Ему эта книга очень нравилась.

— Помнишь, там в одном месте сказано: страх опасности в десять тысяч раз страшней самой опасности?

— Не помню… — пробурчал Ратмир и, чувствуя, как запылали уши, выскочил за дверь.

Вместе со всеми он пошел на кладбище. Даже бросил по примеру старших горсть земли на крышку гробика.

Родители и немногочисленные родственники потянулись с кладбища к выходу.

Ратмиру не хотелось идти домой, где взрослые будут справлять поминки по Святополку. Отстав от всех, Ратмир свернул к могиле с мраморным надгробием и, петляя меж невысоких холмиков, вышел на другую сторону кладбища. Тут-то он и решил уйти от всех к железнодорожному мосту…

— Рат, ты тоже захотел на тот свет? — в друг услышал он. — Топиться будешь или под поезд полезешь? Задумался и решаешь, что лучше?

Ратмир поднял голову и увидел Тоньку Савельеву. Она тоже была на похоронах. Не потому, что скорбела о смерти Святополка — Тонька, наверное, и не видела-то его ни разу, — просто такая уж у нее натура: где что-нибудь происходит, там всегда и Тонька Савельева. Скажи ей, что на другом конце города загорелся дом, — все бросит и побежит на пожар!

Немного погодя послышался шорох, вниз по тропинке скатились мелкие камешки и перед Ратмиром появилась настырная Тонька. Из-под короткого сарафана торчат желтые с царапинами коленки. Тонька пострижена под мальчишку, ростом почти с Ратмира. Она перешла в седьмой класс, а Ратмир — только в шестой. Тоньке осенью будет четырнадцать лет, а ему в апреле исполнилось лишь тринадцать. С девчонками он не вожжался, и поэтому, когда увидел Тоньку, на лице его выразилось неудовольствие.

— Чего ты ходишь за мной? — хмуро покосился Ратмир на девчонку.

— Очень надо! — хмыкнула та, усаживаясь рядом на ящик. — Мне просто нравится под мостом сидеть.

— Ну и сиди, — сказал он и хотел было подняться, чтобы уйти. Ему совсем не хотелось разводить тары-бары с Тонькой, но та цепко схватила его тонкой загорелой рукой за плечо.

— Рат, ну почему так бывает: живет-живет человек, и на тебе — помер? Значит, и мы с тобой можем умереть?

Голубые с выгоревшими ресницами Тонькины глаза расширились, возле маленьких ушей дрожали закрученные в колечки светлые волоски. Рот у нее маленький, а губы толстые и всегда влажные, будто они только что облизала эскимо на палочке.

— Все там будем, — кивнув на кладбище, философски заметил Ратмир.

— Моя бабушка говорила: кому плохо здесь, на том свете будет хорошо, — продолжала Тонька. — И умерла она легко, как свечка угасла. И ясная, как у святой, улыбка на лице. Я нынче поклонилась ее могилке. — Тонька явно повторяла слова какой-то старушки — подруги бабушки. Ей нравилось говорить, подражая старшим.

— Никакого того света нет, — сказал Ратмир. — Больше слушай бабушкины сказки.

— А все, кто грешил на земле, прямиком попадут в ад. И там их будут --">