Николай Викторович Лучник - Невидимый современник

то увидел, что экран, по свечению которого обнаруживают радиоактивность, вовсю сияет. А ведь ученый не успел даже снять пальто и стоял на большом расстоянии от экрана.

Беккерель с увлечением принялся за опыты, которые в течение нескольких дней следовали один за другим. Но потом работа пошла более вяло: ученый почувствовал недомогание. А 13 апреля, то есть десять дней спустя, он обнаружил у себя на груди красное пятнышко. Довольно болезненное, оно — удивительное дело! — образовалось как раз под тем жилетным карманом, в который Беккерель положил коробочку с ампулой, полученной от Кюри. Пятнышко превратилось в язвочку, которая упорно не хотела заживать. Профессор обратился к врачу.

Долго лечился Беккерель, в конце концов и краснота и болезненные ощущения исчезли. Однако не навсегда. Через два года он опять почувствовал боль в том же самом месте и снова был вынужден обратиться к врачам…

Ампула с радиоактивным веществом и пятнышко на груди Беккереля не случайное совпадение. У всех ученых, которые начинали исследования радиоактивных веществ (а также рентгеновых лучей), наблюдались различные болезненные явления из-за неосторожного обращения с новыми лучами. Но кто в те времена думал об осторожности?!

Беккерель отделался сравнительно легко. А для многих других ученых и врачей, начинавших исследования рентгеновых лучей и радиоактивности, лучевые поражения закончились в конце концов смертью…

В Гамбурге, возле здания одного из институтов, воздвигнут обелиск в память о жертвах науки, погибших в результате исследования новых лучей. Когда в 1936 году этот обелиск установили, на нем было высечено 110 имен. За последующие годы число их утроилось.

Медленно собирала радиация свою зловещую жатву. И знали об этом лишь немногие: те, кто исследовал биологическое действие лучей, да те, кто был связан с ними по роду занятий и должен был принимать необходимые меры предосторожности. Нужно заметить, что со временем несчастные случаи происходили все реже и реже. Большинство исследователей облучились в самые первые годы, когда о биологическом действии радиации не было ничего известно. Как только пришло знание, опасность стала сходить на нет.

И вдруг в 1945 году радиация, с которой раньше имели дело лишь единицы, вторглась в жизнь всего человечества. Атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, в один день унесла во много раз больше жизней, чем погибло от действия радиации за полвека…

Позже началось мирное применение атомной энергии. С новым фактором стали соприкасаться большие массы людей. Наступил атомный век. Проникающая радиация стала невидимым современником граждан атомного века…

Мог ли кто-нибудь во времена Рентгена и Беккереля предвидеть, какая могущественная сила выпущена человеком из недр вещества?! Сила, могущественная и в зле и в добре: ведь она способна разрушать города и вращать роторы электростанций, вызывать тяжелую болезнь и исцелять. Но как ни удивительно, уже тогда были люди, которые не только догадывались об огромных силах, дремлющих в атомах, но даже предсказывали создание атомной бомбы.

В то же самое время, когда Беккерель лечил свою лучевую язву, на естественном факультете Московского университета учился худощавый студент — Борис Бугаев. Он горячо и глубоко увлекался и физикой, и музыкой, и философией. Начинал печатать стихи, которые подписывал псевдонимом Андрей Белый.

Позже (но не слишком поздно, чтобы иметь возможность приписать себе задним числом пророческую дальновидность), в 1921 году (за четверть века до начала атомной эры!), он вспоминал в поэме «Первое свидание» студенческие годы, свои впечатления, мысли и чувства тех времен. Вот профессор Николай Алексеевич Умов рассказывает на лекции по физике о том,

Что взрывы, полные игры,

Таят томпсоновые вихри

И что огромные миры

В атомных силах не утихли.

Студент Борис Бугаев слушал лекцию по физике, а для поэта Андрея Белого

Мир рвался в опытах Кюри

Атомной, лопнувшею бомбой

На электронные струи

Невоплощенной гекатомбой.

Не правда ли, удивительно?! Но ничего удивительного нет. Некоторые недалекие люди пытаются противопоставлять «физиков» и «лириков». А ведь Борис Николаевич Бугаев долго колебался, стать ему ученым или поэтом. И без глубокого проникновения в мир физики не унеслась бы его фантазия в атомный век. А разве не --">