Эрик Михайлович Галимов - Феномен жизни. Между равновесием и нелинейностью. Происхождение и принципы эволюции

воспринять и освоить я еще мог, но создавать — нет.
О чем собственно были записки? Это — размышления о сущности и механизме эволюции. Сложное и высоко целесообразное
строение и поведение живых существ, разительно отличающееся
от строения и поведения вещества в неорганическом мире, порождает перед каждым вопрос: «как все это могло возникнуть?».
А. Ленинджер один из разделов своего фундаментального
сочинения «Основы биохимии» (A. Lehninger. «Principles of Biogeochemistry», Worth Publishers, Inc., 1982) назвал: «§3.11 Химическую эволюцию можно воспроизвести в лабораторных условиях»
(с. 73-75). К сожалению, это все еще далеко не так. В упомянутом
разделе излагаются известные опыты С. Миллера и некоторые
соображения о возможном синтезе органических молекул под
влиянием разных форм энергии — тепла, света, рентгеновских
лучей, искровых и тихих электрических разрядов, радиоактивности и т. п.
Однако возможность абиогенного синтеза органических соединений не вызывает сомнений по крайней мере с того времени,
когда Фридрих Велер впервые в 1828 году синтезировал мочевину и показал, что органические соединения не обязательно
являются «органическими». Тот факт, что в метеоритах находят
аминокислоты, гидрокси-кислоты и углеводороды, лишний раз
свидетельствует о том, что доступность органических соединений на примитивной Земле не была лимитирующим фактором
химической эволюции.
Реконструкция биологической истории с момента появления
клетки (~ 3,5 млрд лет назад) при всех остающихся сложностях
проблемы эволюции находится в пределах нашего понимания и
применимости имеющихся инструментов исследования. Но часть
истории,
предшествующая
возникновению
простейшего
организма, т. е. моменту появления аппарата управляемого и
воспроизводимого биосинтеза, находится под плотным покровом
тайны. Опыт изучения современных живых организмов,
4

в том числе самых простейших, не указывает на биологические
структуры, которые можно было бы уверенно рассматривать как
рудименты предбиологической эволюции. Молекулярная биология и биохимическая логика бессильны преодолеть конфликт
между необходимостью одновременно иметь фермент, управляющий синтезом информационной молекулы (ДНК или РНК) и
сами эти молекулы, кодирующие синтез фермента, управляющий
их синтезом. Для физики проблема живого есть нечто,
находящееся в неудобном соотношении с ее основными законами. Проблема усугубляется тем, что геологи и планетологи
практически не имеют твердых фактов, касающихся обстановки,
существовавшей на ранней Земле. Практическая геология
начинается с возраста пород 3,5-3,9 млрд лет, в то время как
возраст Земли 4,56 млрд лет. На Земле отсутствуют материальные свидетельства процессов, имевших место 500-700 млн лет ее
начальной истории, если не считать отдельных зерен циркона,
имеющих возраст 4,2 млрд лет и даже 4,4 млрд лет.
Наука и религия предлагают свои решения. Но поиск продолжается, ибо верующий хочет подкрепить свои убеждения
научной логикой, а ученый — верой. Для меня, как ученого,
исходной позицией является научная теория эволюции. Однако
предлагаемое современным дарвинизмом объяснение эволюции
посредством естественного отбора не вызывает удовлетворения.
Теория естественного отбора не помогает понять, как возникла
жизнь. Дарвинизм как бы предлагает хитроумный механизм, при
помощи которого возникшая (каким-то образом?!) жизнь эволюционирует, несмотря на то, что слепые силы природы действуют
в противоположном направлении.
Поскольку, как я уже упомянул, творческие мои усилия в
больнице были непродуктивны, я решил расширить знания в
области современных представлений об эволюции. Мне достали
книгу Ричарда Доукинса «Blind Watchmaker» (Слепой часовщик).
Это — ясная и увлекательно написанная книга. В ней излагается
и защищается современная концепция дарвинизма. Но именно в
силу ясности изложения делаются прозрачными неудовлетворительные стороны этой концепции. Я включил в круг чтения
5

статьи, имеющие отношение к этой проблеме, выписал несколько
книг, изданных в последнее время за рубежом. Наконец, я
покинул больницу. Понятно, жизнь нахлынула на меня с накопившейся силой и вымела из головы плохо закрепленные и не отвечавшие злобе дня мысли об эволюции. В числе прочего в октябре меня ожидала поездка в США, в Денвер на заседание Исполнительного комитета --">