И Грачева - Соперницы прекрасной Натали

Министерства иностранных дел и получил звание камергера двора.

Ни Наталья Николаевна, ни друзья Пушкина, упрекавшие его за то, что и после женитьбы он не может не отдать дань восхищения красоте других женщин, не поняли того, что сумела понять чуткая и проницательная М. Н. Волконская, писавшая: «Как поэт, он считал своим долгом быть влюбленным во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми он встречался … В сущности, он обожал только свою музу и поэтизировал все, что видел…»

Другая упомянутая в письме Павлищевой женщина — «новобрачная не особенно высокого рода», чье обаяние затмевало красоту Натальи Николаевны, — это Ольга Александровна Булгакова, дочь московского почт-директора. Незадолго до свадьбы Пушкина ее обвенчали с князем А. О. Долгоруковым. Пушкин был на празднике, устроенном в доме молодоженов. Отец Ольги, А. Я. Булгаков, писал брату в Петербург 19 февраля 1831 года: «До сих пор еще толкуют о славном бале наших молодых, хваля особенно ласку и ловкость Ольги … Поэт Пушкин также в восхищении от нее; говорил, что невозможно лучше Ольги соединять вместе роль девушки, только что поступившей в барыни, и хозяйки».

В увлечении Пушкин признавался: «Я бы ее воспел, да не стихи на уме теперь». Действительно, более чем неуместным было бы для поэта воспевать в стихах чужую жену накануне собственной свадьбы. Вскоре на одном из московских вечеров чета Пушкиных и супруги Долгоруковы, сидевшие рядом, оказались в центре всеобщего внимания. Булгаков с гордостью сообщал брату 23 февраля 1831 года: «Беспрестанно подходили любопытные смотреть на двух прекрасных молодых. Хороша Гончарова бывшая, но Ольге все отдают преимущество».

Ольга не отличалась классической красотой, недаром домашние прозвали ее «курноской». Но ее живость, ум, значительная образованность и великолепное знание всех тонкостей светского такта делали ее неотразимой.

Оказалось, что ранее всех прелесть Оленьки успел оценить сам государь. Юную красавицу царь приметил на одном из маскарадов, когда она приезжала погостить к родным в Петербург. Восторженные комплименты по поводу ее маскарадного костюма, видимо, вскоре повлекли за собой особые царские милости, которые в то время одни считали великой честью, другие — бесчестьем. Что касается отца Оленьки, то он, как образцовый подданный, с благоговейным почтением воспринял монаршее внимание. С гордостью рассказывал брату в письмах, как царь, посетивший Москву в 1831 году, интересовался подробностями жизни и замужества Оленьки и спрашивал: «Помнит ли она маскарад князя Волконского?» В этом, скорее всего, скрывался интимный намек: видимо, именно там, на маскараде у министра двора и уделов П. М. Волконского, исполнявшего и негласные функции посредника в амурных увлечениях императора, и решилась участь Оленьки.

Княгиня Мария Николаевна Волконская с юности была дружна с А. С. Пушкиным, который путешествовал с семейством ее родителей летом 1820 года по Крыму и Кавказу. В 1826 году она отправилась за мужем в Сибирь. И лишь через тридцать лет смогла возвратиться в Европейскую Россию.

Судя по письмам Булгакова 1831 года, отношения царя и Ольги выглядят весьма близкими. Приглашая ее на полонез, чтобы открыть один из московских бальных вечеров, царь «подошел к Ольге, взял ее за руку и прижал крепко: «Я надеюсь, что мы навсегда добрые друзья, как было в Петербурге? » Во время чинного танца Николай и его партнерша оживленно беседовали. «Обо многом была тут речь», — многозначительно заканчивал А. Я. Булгаков (письмо К. Я. Булгакову от 27 октября 1831 года).

В другой раз он замечает, как Николай, найдя укромное место, нежничал с Ольгой: сняв с ее руки перчатку, «он поцеловал руку, а Ольга поцеловала его в щеку» (К. Я. Булгакову 8 ноября 1831 года). Узнав, что Оленька в положении, царь с заботливым вниманием следил за состоянием ее здоровья, давал советы. Да и свой приезд в Москву подгадал так, чтобы это совпало с ее родами. В день, когда она разрешилась от бремени, прислал нарочного, чтобы узнать о самочувствии матери и ребенка, и предупредил, что вскоре сам заедет посмотреть на новорожденную малышку. Николай стал крестным отцом девочки, которую нарек Александрой.

Привязанность государя оказалась продолжительной. Пушкин в дневнике 1834 --">