Евгений Михайлович Ерёмин - Царская рыбалка, или Стратегии освоения библейского текста в рок-поэзии Б. Гребенщикова

рок-сцены, кого может внимательно и уважительно слушать любитель серьёзной поэзии»^{20}.

Эти качества поэзии Гребенщикова, очевидно, и послужили причиной пристального интереса к ней. Большим подспорьем в деле её изучения служили сборники текстов песен, которые давали зримое и целостное представление о поэтическом творчестве БГ. Немаловажен и тот факт, что издавались они достаточно большими тиражами и, следовательно, были доступны не только столицам^{21}. При этом нельзя не упомянуть уникальный электронный справочник – «АКВАРИУМ образца второй половины ХХ века. Справочное пособие для БГ-ологов и аквариумофилов», созданный большим знатоком творчества группы, программистом Павлом Северовым, а так же дружными усилиями его соработников, энтузиастов-подвижников, «бойцов невидимого фронта». Появившись в 1987 году, народный – открытый по замыслу и духу, справочник и по сей день пополняется новыми материалами, комментариями, привлекая немалое число любителей и исследователей рок-поэзии.

Начиная с середины 1990-х годов, появляются и литературоведческие работы, авторы которых анализируют отдельные аспекты поэтики Гребенщикова^{22}. Круг проблем, который затрагивается в этих работах, достаточно широк, однако в нём можно выделить одно из самых крупных направлений – исследование различных проявлений «чужого» слова.

Действительно, творчество БГ, как и русский рок в целом, будучи явлением эпохи постмодернизма, насыщено многочисленными отсылками к культурной традиции – от Библии, фольклора и русской классической литературы до англоязычной поэзии ХХ века и кинематографа. Атрибуция и интерпретация такого рода цитат – одна из актуальных проблем изучения рок-поэзии.

Но почему именно библейский текст в песнях Гребенщикова становится предметом отдельного исследования? Ведь присутствие в его песнях ряда взаимно чужих религиозных текстов – признанный факт, как и многолетнее увлечение поэта буддизмом. Где гарантия, что автор смотрит на всё именно через библейскую, а не, скажем, буддистскую призму?

Да, действительно, опасность, о которой своевременно и предусмотрительно предупреждал Ю. В. Доманский, существует: «обращение к известным исследователю источникам цитирования и манкирование неизвестными <…> рождает порою профанацию»^{23}. Однако постараемся её избежать, оговорив ряд немаловажных моментов.

В первую очередь, не будем забывать о том, что независимо от наших вкусов и оттого, что нас смущает в поэтике данного автора и даже в его внутреннем мире, законы этой поэтики часто создают мир более сложный и значительный, чем тот, который автор принимает сознательно или намеренно. Его поэтика может и оказывается больше, чем его собственный внутренний мир, если он настоящий поэт. И так, на наш взгляд, происходит с Гребенщиковым. Текстовые реалии его песен и «затекстовые» реалии отдельных поступков, интервью и т.д. создают довольно противоречивую картину.

Например, если задаться целью и прописать Гребенщикова по «даосскому» или «буддистскому» ведомствам, точнее, по ведомству так называемых «новых религиозных движений» (НРД)^{24}, то у нас не будет недостатка в доказательствах. Так, в 1990-х годах БГ считал себя духовным учеником ламы-датчанина Оле Нидала, проповедника европеизированного варианта учения Карма-кагью на Западе и в России; неоднократно посещал ашрам знаменитого неоиндуистского проповедника Сатьи Саи Бабы, адепты которого считают последнего материальным воплощением божественной сущности; переводил книги современных буддистских проповедников^{25} и даже издал альбом тибетских мантр «Прибежище» (1998). А в 2007 году Гребенщиков назвал своим духовным учителем другого известного неоиндуистского проповедника Шри Чинмоя и принял от него духовное имя – Пурушоттама: «тот, кто выходит за пределы любых ограничений». На вопрос о том, что оказалось для него в учении Шри Чинмоя более притягательным – индуистские корни или его универсальность, БГ с уверенностью отвечал: «Универсальность. Чинмой – первый из встреченных мною людей, чье восприятие Бога очень во многом соответствует моему. <…> Чинмой находится на очень высоком духовном уровне, где всё уже едино, он как бы переводчик между людьми и Богом»^{26}. 

С другой стороны, проанализировав интервью разных лет, можно прийти к выводу о том, что он – православный христианин. Уже в интервью 1984 года БГ --">