Семен Степанович Гейченко - Завет внуку

десятилетия назад.

…В своей звериной ненависти к России, к советскому народу гитлеровцы пытались стереть с лица земли русскую культуру и само имя Пушкина. В огромное пепелище превратили они воспетый поэтом псковский край, пушкинский «приют, сияньем муз одетый». Жители деревень, расположенных близ Михайловского. Тригорского, Петровского, почти три года прятались по лесам, ютились в землянках. И, покидая горящие дома, наскоро собирая самое необходимое, многие из них уносили с собой в тощих узелках и котомках книги Пушкина…

Как величайшую драгоценность передавали томики поэта из рук в руки солдаты, освобождавшие весной 1944 года псковскую землю. Политруки перед атакой читали бойцам пушкинские стихи. Многие из тех солдат приехали после войны поклониться этим местам и приезжают до сих пор, уже со взрослыми детьми и внуками. Они вспоминают, что в те весенние дни сорок четвертого разговор среди солдат был только один: про Александра Сергеевича; говорят, что именно тогда поняли по-настоящему, какой святыней и гордостью является для нашей Родины Пушкин.

В своей книге «У Лукоморья» я рассказываю, как на первом послевоенном пушкинском празднике поэзии известный ученый-филолог, профессор Владислав Евгеньевич Евгеньев-Максимов стал по ходу выступления читать строки из седьмой главы «Евгения Онегина». Неожиданно он запнулся, забыл, как дальше. Воцарилось неловкое молчание. И вдруг встал один из участников праздника, высокий, бородатый дед, и, чеканя пушкинский ямб, начал читать наизусть с того момента, на котором остановился профессор. Тот почтительно дал дочитать ему до конца, а после подошел, чтобы расспросить старика, кто он, что он, откуда… Старик ответил, что его фамилия Антонов, он здешний, из колхоза «имени Александра Сергеевича». А назубок знает не только седьмую главу, но и весь роман, выучил его от корки до корки за годы фашистской оккупации.

— Книга Пушкина была всегда при мне. Я купил ее когда-то здесь, в Михайловском, при немцах для всей нашей семьи она служила единственным утешением.

Это лишь один из многих достоверных рассказов и фактов о том, чем явилось для людей пушкинское слово в годину испытаний. Признаюсь, в первые годы и даже десятилетия после войны было как-то не до изучения этих фактов… Прежде всего требовалось возродить пепелища, восстановить разрушенное. И вот сейчас, наконец, мы занялись сбором рассказов, легенд, песен о том, как великий поэт своими стихами помог людям выжить и победить, как даже в тех немыслимо тяжелых условиях земляки поэта отмечали пушкинские даты. Мы спешим: военное поколение уже уходит, а для тех же, кто приходит на его место, поучительно знать не только само по себе пушкинское наследие, но и какой поддержкой и силой способно стать оно в жизни человека.

Среди собранных нами рассказов есть очень интересные произведения устного творчества, несущие в себе лучшее, что было в традиции народных преданий, — сочность, яркость, красочность языка и образов, занимательность сюжета. Вообще должен отметить, что личность Пушкина и все, с нею связанное, еще при жизни поэта стало темой народных преданий, песен, баллад, сказаний. Вследствие барского пренебрежения первых исследователей жизни и творчества Пушкина к рассказам его современников из «простого подлого звания» никто не удосужился их записать. Лишь со второй половины XIX века в печати стали появляться народные рассказы о Пушкине. А в канун столетия со дня смерти поэта в Пушкинских Горах состоялось торжественное памятное собрание, почетными гостями которого были самые старые люди пушкинского кран. Их собрали, чтобы они поведали о том, что они слышали о Пушкине от своих дедов, когда сами были еще детьми. И старики рассказали о многом: как Пушкин любил теребить лен, как помогал рыбакам из Сороти тянуть сети, как забирался на церковную колокольню и весело бил в колокола, как ковал железо в кузнице…

Много ли в этих рассказах истинного, еще предстоит определить исследователям-пушкинистам. По историческая наука не может не считаться с народными воспоминаниями. Есть немало фактов и событий, которые народ цепко хранит в своей памяти, передавая из поколения в поколение.

Я замечаю, что в наших краях этим жанром народного творчества — устными преданиями, песнями — сейчас опять очень интересуются.

Появилось и новое поколение сказителей, уже праправнуки бывших Михайловских, тригорских, --">