Юрий Федорович Дюженко - Федор Александрович Васильев

пятнадцать лет. Однако еще больше, чем постоянная нужда, угнетала юношу его участь «незаконнорожденного». Несмотря на то что родители вступили в брак вскоре после его рождения, существующие тогда законы не позволяли им усыновить своего собственного ребенка.

Рисовать Васильев начал очень рано, уже в десять лет он довольно бегло владел техникой масляной живописи, а с карандашом и акварелью был знаком много раньше. Любимым его занятием в раннем детстве было срисовывание журнальных картинок.

Когда Федору исполнилось тринадцать лет, в его жизни произошел первый серьезный поворот в сторону искусства. Он бросил свою должность писца и нанялся в услужение к реставратору картин в Академии художеств П. К. Соколову.

Соколов сам был художником, но главное, это то, что Петр Кириллович Соколов лично был -знаком со многими художниками, в том числе с И. Н. Крамским, П. П. Чистяковым, И. И. Шишкиным.

В том же 1863 году Васильев поступил в вечернюю рисовальную школу Общества поощрения художников и окончил ее в 1867 году. Именно те годы, когда там учился Васильев, были периодом расцвета рисовальной школы - в это время там преподавали Чистяков, Крамской, Журавлев, Корзухин, М. К. Клодт.

Школа дала Васильеву неплохую профессиональную подготовку, которая наилучшим образом дополнялась его совместной работой со старшими друзьями-художниками. В период обучения Васильева в школе определилось его призвание пейзажиста.

К числу работ Васильева, выполненных им в 1867 году, последнем году обучения в рисовальной школе, относится небольшой пейзаж из собрания Государственной Третьяковской галереи «После дождя». Он изображает петербургскую улицу, залитую обильным летним дождем. С вниманием и теплотой подмечает молодой художник смешную фигурку какого-то чиновника в цилиндре с портфелем под мышкой, осторожно перебирающегося через лужи, извозчичью пролетку с понурым кучером, строительную люльку с рабочим. Особенно хорошо удалось Васильеву передать свежесть мягкого летнего вечера, чистый воздух, дальние дома в легкой золотистой дымке. Во всем чувствуется любовь к природе, любовь к родному городу, непосредственность и искренность в передаче своих впечатлений.

Это, конечно, не вполне еще зрелое произведение, есть в нем известная робость и юношеская наивность, особенно в рисунке переднепланных предметов, не вполне согласованы масштабные соотношения первого и второго планов. И все же не оставляет сомнения то, что автор подобных работ способен сказать веское слово в искусстве. Залог этого в свежести художественного видения, в чистоте и звонкости колорита, в метко схваченном световом состоянии, в тонком лирическом настроении, в котором уже ощутимо светится благоговейное чувство любви к природе и искусству.

И вместе с тем это только отдельные впечатления от природы, подчас случайные, скорее обещание, чем воплощение. Для того чтобы талант

Васильева мог развернуться во всю мощь, предстояло долго и упорно трудиться над изучением природы. Неоценимую помощь в этом отношении оказал Васильеву И. И. Шишкин, с которым он познакомился примерно в это время.

Шишкин, принявший близкое участие в судьбе Федора Васильева, пригласил его на все лето на остров Валаам, который был излюбленным местом работы многих учеников Академии художеств. Кое-кто даже в шутку называл этот остров русским Барбизоном.

Поездка на Валаам под руководством Шишкина была необычайно плодотворной для молодого художника, она закрепила и расширила полученные Васильевым знания.

Работы Васильева, сделанные в период его пребывания на Валааме, с несомненностью указывают на пристальное изучение мастерства Шишкина.

Сравнение валаамского этюда Шишкина «Пейзаж с охотником» с этюдом Васильева того же названия (оба из собрания Государственного Русского музея), написанных с одного места, показывает, каким способным учеником оказался Васильев. Конечно, Васильев далеко еще не достиг мастерства Шишкина в передаче материальности, объема и рисунка предметов. Например, в этюде Шишкина значительно естественнее и разнообразней изображена листва, точнее передана трава, валун, поросший мхом, и скала за ним; много убедительнее написана вода в озерце. Наивно, например, выглядят два свежесрубленных пенечка, изображенных почти в самом центре этюда Васильева. Шишкин же уверенно убрал их, как явно случайные в композиции.

Вместе с тем в этюде Васильева есть и такие отличия, --">