Александр Юльевич Суконик - Россия и европейский романтический герой
Название: | Россия и европейский романтический герой | |
Автор: | Александр Юльевич Суконик | |
Жанр: | Публицистика, Критика | |
Изадано в серии: | Диалог | |
Издательство: | Время | |
Год издания: | 2019 | |
ISBN: | 978-5-9691-1847-8 | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Россия и европейский романтический герой"
Эта книга внешне относится к жанру литературной критики, точней литературно-философских эссе. Однако автор ставил перед собой несколько другую, более общую задачу: с помощью анализа формы романов Федора Достоевского и Скотта Фитцджеральда выявить в них идейные концепции, выходящие за пределы тех, которыми обычно руководствуются писатели, разрабатывая тот или иной сюжет. В данном случае речь идет об идейных концепциях судеб русской культуры и европейской цивилизации. Или более конкретно: западной идейной концепции времени как процесса «от и до» («Время – вперед!», как гласит название романа В. Катаева) и враждебности ее русскому византийскому культурному сознанию, которому она была насильственно привита петровской реформой.
К этой книге применимы такие ключевые слова (теги) как: литературная критика
Читаем онлайн "Россия и европейский романтический герой" (ознакомительный отрывок). [Страница - 2]
Глава первая. «Записки из подполья»: повесть о русском человеке, тоскующем быть романтическим героем
Согласно традиции русской критической мысли считается, что Достоевский придает «непосредственно значащему» (выражение Бахтина) слову героя больший вес, большее значение и, следовательно, способность сказать нечто такое о себе и событиях, совершающихся в произведении, чего опосредствованное авторским комментарием слово выразить не могло бы. Последователи этой традиции пишут слово «слово» с заглавной буквы и даже иногда сопровождают прилагательным «последнее»: последнее Слово, то есть некое Слово откровения героя о самом себе.В этой книге я предлагаю радикально иной подход. Я утверждаю, что именно потому, что слово героя у Достоевского не «проверяется» объективным авторским комментарием, этому слову нельзя верить «на слово», а нужно сопоставлять с другими словами и анализировать, угадывая его истинный смысл под тем внешним «первым» смыслом, который желает навязать нам герой.
Например, во второй части («По поводу мокрого снега») герой говорит пришедшей к нему проститутке Лизе фразу: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне всегда чай пить». Такова, может быть, эпитафия человеческому эгоизму вообще, но речь в рассказе идет не о человеке вообще, а о конкретном субъекте, который в этот момент изображает себя циником, хотя цинизм крайне неприсущ ему: вся прожитая им жизнь, сознательный отказ от выгодной карьеры, жизнь в бедности, любовь ко всему высокому и прекрасному, презрение к школьным товарищам, которые способны почитать только силу, доказывают это. Впав в истерическое состояние, он уговаривает проститутку Лизу, что в публичном доме решил посмеяться над ней, потому что над ним до того посмеялись, – но он лжет: на самом деле еще за две страницы до этого он прекрасно рассказал нам, что завел с Лизой душеспасительный разговор из моральной неловкости и желания развить некоторые свои «идейки». Опять же, конечно, он не лжет сознательно, он говорит искренне, не замечая, насколько его искренность продиктована желанием так или иначе избавиться от Лизы. Людям вообще нельзя верить на слово, потому что их слова могут оказаться порой сознательным, порой неосознанным уклонением от истины, сознательной или бессознательной не-совсем-правдой или просто фантазией и, таким образом, укрывкой истинного Слова (которое все равно никогда полностью не раскрывает себя). Когда мы принимаем это предложение, герой начинает видеться в ином свете. Герой Достоевского (как и герой Шекспира) – это человек неполного знания (себя и мира вокруг себя), и именно это неполное знание ведет к его краху. Но разве человек и вообще не есть существо неполного знания? И разве он, кроме всего прочего, не комичен в этой своей ограниченности, как, увы, кроме всего прочего еще и комичен наивный Отелло в своей доверчивости Яго? Наивность Отелло не то чтобы смешит, но --">Книги схожие с «Россия и европейский романтический герой» по жанру, серии, автору или названию:
Даниил Александрович Гранин - Герой, которого он любил всеми силами своей души Жанр: Советская проза Год издания: 2006 |
Джастин Вир - Автор как герой: личность и литературная традиция у Булгакова, Пастернака и Набокова Жанр: Литературоведение (Филология) Год издания: 2023 Серия: Современная западная русистика = Contemporary Western Rusistika |
Яков Аркадьевич Гордин - Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 1. Драма великой страны Жанр: Публицистика Год издания: 2016 Серия: Диалог |
Роман Валерьевич Сенчин - Конгревова ракета Жанр: Критика Год издания: 2017 Серия: Диалог |
Другие книги из серии «Диалог»:
Александр Николаевич Осокин - Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке Жанр: История: прочее Год издания: 2010 Серия: Диалог |
Леонид Данилович Кучма - После майдана. Записки президента. 2005-2006 Жанр: Биографии и Мемуары Год издания: 2007 Серия: Диалог |
Александр Маркович Эткинд - Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век Жанр: Документальная литература Год издания: 2015 Серия: Диалог |
Игорь Всеволодович Можейко - 1185 год Жанр: Отрывок, ознакомительный фрагмент Год издания: 2013 Серия: Диалог |