Петр Сергеевич Строков - Всеволод Кочетов. Страницы жизни, страницы творчества

прозорливости, которую, как нам теперь ясно, жизнь подтвердила многими примерами и явлениями»^[11].

Буду считать свою задачу в какой-то мере выполненной, если эта книга окажет содействие появлению более совершенных работ о жизни и творчестве выдающегося писателя-коммуниста, самоотверженно служившего своим пером нашей советской Родине.

ГЛАВА ПЕРВАЯ Пути-дороги к мастерству

Напутствуя тогда еще молодую, но быстро растущую и крепнущую литературу социалистического реализма, А. М. Горький в одном из своих последних выступлений говорил: «Наш советский писатель не может быть только писателем, не может быть только профессиональным литератором, это живое лицо, живой, энергичный участник всего того, что творится в стране»^[12].

Выдвигая эти высокие требования, Горький опирался на реальную действительность. Тип такого художника-гражданина рожден Великим Октябрем и воплотился уже в первом поколении советских писателей, представленном именами Д. Фурманова, А. Фадеева, К. Федина, М. Шолохова, Л. Леонова, Н. Тихонова и других. Активно вторгаясь своими книгами и общественной деятельностью в жизнь страны, в революционно-преобразовательные свершения, они проложили путь новым поколениям писателей, для которых партийность, народность, гражданственность стали основой их творчества.

Еще в полную силу работали и творили художники, которых Горький называл основоположниками советской литературы, а в нее вливались все новые и новые резервы. Незаурядное пополнение дала Великая Отечественная война, которая поистине к штыку приравняла перо. Окончательное формирование и творческое самоутверждение этого поколения, прошедшего огонь войны, происходило уже в первые послевоенные годы. К этому отряду художников, воспринявших и продолживших традиции, завещанные Горьким, принадлежит и Всеволод Кочетов.

1

В жизни В. Кочетов не любил сосредоточивать внимание на своей личности, рассказывать о творческих планах, делиться воспоминаниями о пройденном пути и т. п. Тонкий и остроумный собеседник, удивительный рассказчик житейских историй и веселых происшествий, он становился немногословным, когда речь заходила о его судьбе. Не оставил он и сколь-нибудь обстоятельной автобиографии, выходящей за рамки общепринятых анкетных требований. Однако по суховато-сдержанной справке «О себе» (1954), по разрозненным авторским отступлениям в некоторых очерках и художественно-документальном повествовании «Записи военных лет», наконец, по опубликованным воспоминаниям современников можно достаточно полно представить не только «внешнюю», событийную историю жизни, но и историю духовного формирования личности будущего писателя.

В. А. Кочетов родился 4 февраля 1912 г. в семье бывшего солдата, потом унтер-офицера драгунского полка, прослужившего в царской армии четверть века, а после увольнения из нее поселившегося в Новгороде. В семье Анисима Ивановича и Марии Львовны Кочетовых Всеволод был восьмым по счету, последним ребенком. «Само собой разумеется, — говорил писатель в заметках «О себе», — что мое рождение не вызвало ни у кого большой радости. Поэтому никто серьезно не занимался моим воспитанием и в семье я пользовался довольно большой свободой»^[13].

Такая «свобода» детей в больших семьях рабочих, крестьян и солдат в годы гражданской войны и нэпа на деле означала полуголодное существование, безнадзорность, заброшенность, но в то же время в ней была и своя «романтика». Она способствовала развитию самостоятельности, находчивости, смелости, беспрепятственно открывала дорогу в лес по грибы, по ягоды, на речки и озера — к общению с природой. Вместе со сверстниками Сева Кочетов полной мерой черпал из чаши этой «свободы».

Были и увлекательные путешествия по славному прошлому своей Родины, овеянному преданиями и легендами, былинами и песнями. Новгородским детям далеко ходить за этим прошлым не было надобности: вот они — кремль и Софийский собор, остатки Ярославова дворища и Гридница, на которой когда-то гудел вечевой колокол... Потом, через много, много лет, стоя на высоком, обрывистом берегу Волхова, вглядываясь в синюю полосу Ильмень-озера, в очертания Юрьева монастыря и Рюрикова городища, где мальчишки первых лет революции, веря преданиям, разыскивали золотой гроб Рюрика, писатель с доброй улыбкой скажет: «Золота мы не находили, конечно, но год за годом обретали нечто более --">