Иван Александрович Гончаров , Иван Сергеевич Аксаков - Еврейский вопрос / Необыкновенная история

“или христиане лгут, именуя себя христианами, или евреи лгут, официально исповедуя закон Моисеев”. “На этой взаимной неискренности, – считает Аксаков, – и основывается новейшее современное отношение христиан и евреев.”

Второй постулат – что евреи, в идеологическом смысле, есть исторический анахронизм. Будучи уверены в своей богоизбранности, они просмотрели то самое, ради чего (по мнению Аксакова) и были избраны Богом: явление Христа. “Христианство есть венец иудаизма – конечная цель, к которой иудаизм стремился, которая осмыслила его историческое бытие”. Так что притязания евреев на дальнейшую историческую жизнь “равносильны отрицанию всего последовавшего после него развития человечества”.

И, наконец, не имея власти политической, евреи получили власть экономическую, на юге и западе России эксплуатируют христианское население. Возражая оппонентам, пишущим, что вот во Франции и в Англии евреи не получили же экономической власти, хотя в политических правах уравнены, Аксаков говорит: да, там еврейского экономического засилия не было, потому что были города, а значит, и средний класс, который успешно противостоял эксплуатации. В России же, крестьянской стране, среднего класса нет, сельский человек остается один на один с опытным дельцом, будь это корчмарь, подрядчик, барыга. (Точно по этой схеме, кстати, русские купцы обирали аборигенов севера, армянские – кавказских тюрок, китайские – индонезийцев. Но Аксаков вопрос рассматривает локально, его интересуют только обиженные белорусы.). О купцах-кулаках он, правда, разговор заводит: их, мол, Колупаевых и Разуваевых, “хлещет и позорит сатира”, а про эксплуататоров еврейских словечка не молвит. “Что это, лицемерие, что ли?” – вопрошает автор. Нет, оказывается сложнее: “Не без некоторого лицемерия у иных, но больше по душевному подобострастию”. В том и суть, что “большинство наших “либералов” вовсе не либералы, а только состоят по “либеральной” части”. Вон она когда началась, политкорректность нынешняя, когда принято как бы не видеть цвета кожи, разреза глаз, пола и даже сексуальной ориентации. Ныне в любом американском фильме рядом с суперменом белокожим непременно явится не менее обаятельный, как это ныне принято говорить, афроамериканец. У нас до недавнего времени нельзя было даже слова “еврей” всуе молвить, дабы в антисемиты не попасть – при этом продвигаться по должности мешал именно “пятый пункт”, и все это знали. Какой-то из поэтов московского андеграунда стих написал в виде азбуки: слово на соответствующую букву и к нему пошло-банальное разъяснение. На букву “Е” шло разъяснение: “Еврей – дитя добра и света”. Далее следовало “Ж” – “женщина – это божество”. Ту же необъективность отмечает Аксаков и у тех, кто судит о проблеме из-за рубежа: о российских погромах говорили много и гневно, а вот о значительно более кровавых в Венгрии – почти ничего. Впрочем, это и ныне так ведется.

Наша нынешняя политкорректность во времена Аксакова звалась либеральной идеей, Ивана Сергеевича она раздражала: “Выражения “идея века”, “либеральная идея”, “гуманная мысль” – сделались в нашем прогрессивном обществе каким-то пугалом”, “Своего рода вывеска, за которой прячется всякая ложь, часто не только либеральная и не гуманная, но насильственно нарушающая и оскорбляющая права жизни и быта безгласных масс”. Аксаков пытается определить, что же такое либеральная идея в системе понятий. Разумеется, безуспешно.

В наше грубое время, не различающее идейных оттенков, И. Аксакова вполне могут объявить антисемитом. Что было бы несправедливо. Автор неоднократно оговаривается: “Было бы поистине жестоко обвинять огульно целую еврейскую нацию – не допуская возможности исключений, было бы несправедливо подвергать ответственности каждое отдельное лицо, каждого отдельного еврея – за грехи целого народа”. И далее: “Вред, о котором мы говорим выше, не составляет неизбежную личную принадлежность каждого человека еврейской расы, в этом вреде еврей виноват не столько индивидуально, сколько именно как член нации или сын своего народа”. Речь, стало быть, идет об идеологии, а не о расе. Другое дело, что прогнозы Ивана Сергеевича – что об историческом анахронизме евреев, что о славянской солидарности – до такой степени не сбылись, что это выглядит как бы и вызывающе. При всем том Аксаков, стремясь к объективности, при всех полемических --">