Николай Алексеевич Некрасов , Максим Горький , Леонид Максимович Леонов , Евгений Иванович Замятин , Всеволод Вячеславович Иванов , Владимир Германович Лидин , Александр Константинович Воронский - Круг. Альманах артели писателей, книга 6

отечественной действительностью. 8 августа он записал в дневнике: «Россия противна, и чувствую, как эта грубая лживая жизнь со всех сторон обступает меня», а 21 октября писал В. П. Боткину: «Про отвращение, возбужденное во мне Россией, мне страшно рассказывать». Такое же чувство было и у Некрасова при возвращении на родину. 27 июля он писал Тургеневу: «А надо правду сказать, какое бы унылое впечатление ни производила Европа, стоит воротиться, чтоб начать думать о ней с уважением и отрадой. Серо! Серо! глупо, дико, глухо — и почти безнадежно!» (А. Н. Пыпин. «Н. А. Некрасов», Спб., 1905, стр. 179).

Стихи, исполненные любви к родине — стихотворение «Тишина», впервые напечатанное в N 9 «Совр.» за 1857 г.

В письме Толстого к Некрасову от 11 октября 1857 г. («Архив села Карабихи», стр. 204) о стих. «Тишина», состоявшем из пяти отрывков, находим такой отзыв: «Первое [т. е. первый отрывок] превосходно. Это самородок и чудесный самородок, остальные все по моему слабы и сделаны, по крайней мере такое произвели на меня впечатление, в сравнении с первым». Толстым забракованы наиболее «гражданские» отрывки.

14.

1857 г. 16 декабря. Петербург.

Милый, душевно любимый мною Лев Николаевичъ, повѣсть вашу набрали, я ее прочелъ и по долгу совѣсти прямо скажу Вамъ, что она нехороша, и что печатать ее недолжно. Главная вина вашей неудачи въ неудачномъ выборѣ сюжета, который, не говоря о томъ, что весьма избит, труден почти до невозможности и неблагодаренъ. В то время, как грязная сторона вашего героя так и лезет в глаза, какимъ образомъ осязательно до убѣдительности выказать геніальную сторону? а коль скоро этого нѣт, то и повѣсти нѣт. Все, что на второмъ планѣ, очень впрочемъ хорошо, т. есть Делесовъ, важный старик и пр., но все главное вышло какъ-то дико и не нужно. Как Вы там себѣ ни смотрите на вашего героя, а читателю поминутно кажется, что вашему герою съ его любовью и хорошо устроеннымъ внутреннимъ міромъ — нуженъ докторъ, а искусству съ ним дѣлать нечего. Вот впечатлѣніе, которое произведет повѣсть на публику, ограниченные резонеры пойдут далѣе, они будут говорить, что Вы пьяницу, лѣнтяя и негодяя тянете въ идеал человѣка и найдут себѣ много сочувствователей… да, это такая вещь, которая дает много оружія на автора умнымъ, и еще болѣе глупымъ.

Если Вы со мной не согласны, и вздумаете отдать дѣло на суд публики, то я повѣсть напечатаю. Эх! пишите повѣсти попроще. Я вспомнилъ начало вашего казачьяго романа, вспомнилъ двух гусаровъ — и подивился, чего вы еще ищете — у вас под рукою и въ вашей власти ваш настоящій родъ, род, который никогда не прискучитъ, потому-что передает жизнь, а не ея исключенія, къ знанію жизни у васъ есть еще психологическая зоркость, есть поэзія въ талантѣ — чего же еще надо, чтоб писать хорошія — простыя, спокойныя и ясныя повѣсти?

Покуда в ожиданіи вашего ответа я вашу повѣсть спряталъ и объявилъ, что Вы раздумали ее печатать. Будьте здоровы и напишите мнѣ поскорѣе.

Весь Ваш Н. Некрасов.

16 Дек. 1857.

       Спб.

P. S. Я понимаю, что въ рѣшимости послать мнѣ эту повѣсть — главную роль играло желаніе сдѣлать пріятное мнѣ и Совр. и очень это цѣню. Но недаромъ Вы колебались, да и Анненк[овъ] на этот разъ правъ, если только эту повѣсть вы ему читали.

Письмо посвящено рассказу «Альберт» Толстого, посланному Толстым Некрасову из Москвы 26 ноября. «Альберт» появился лишь в 8-ой книжке «Совр.» за 1858 г.

«Казачий роман» — «Казаки», над которыми Толстой долго работал. «Казаки» были напечатаны в N 1 «Русск. Вестн.» 1863 г.

Отзыв П. В. Анненкова об «Альберте» неизвестен.

На это письмо Толстой отвечал 18 декабря 1857 г. (Письмо напечатано в «Арх. села Караб.», стр. 190–193).

15.

[1858 г.] 19 января. [Петербург.]

Дорогой Левъ Николаевичу я веду гнусную жизнь, которая мѣшаетъ мнѣ даже поддерживать переписку съ людьми для меня дорогими и любезными. И Тургеневу я не писалъ полгода!

Передъ Вами я тоже не то, чтобы виноватъ, а какъ придете Вы мнѣ на умъ, то как-то дѣлается неловко. Кажется, я должен былъ бы между прочимъ подробнѣе поговорить об Вашей повѣсти, о коей произнес столь рѣшит[ельный] судъ, но не могу, я глупъ, как сайка, безсонныя ночи отшибают память и соображеніе… да, я веду глупую и гнусную жизнь! и ею доволен, кромѣ иныхъ минутъ, которыя зато горьки, но видно так ужъ оно нужно. Все это клонитея къ тому, чтобы --">