Евгений Васильевич Аничков - Шиллер, Иоганн Фридрих

Франкфурте одним из лучших антрепренеров того времени, Гросманом. Безденежье и неуверенность в своих силах, несмотря на никогда не покидавшее Ш. самосознание своего дарования, вместе с еще более отчаянными письмами, приходившими из Вюртемберга, заставляли молодого поэта даже подумывать в то время вновь о медицинской карьере. Ш. иногда собирался вновь взяться за свое ремесло, выдержать экзамен на звание доктора и хоть таким образом поправить свое невыносимое материальное положение вечно всем близким обязанного и кругом задолжавшего человека. Истинным спасением поэтому было совершенно неожиданно полученное поэтом письмо с севера Германии, где обращались к нему вовсе незнакомые ему люди, как к великому поэту, предлагая и помощь, и дружбу и приглашая его к себе. Когда Ш. со свойственной ему верой в дружбу с увлечением и восторгом ответил согласием на это предложение, начался новый период его скитаний.Письмо, изменившее течение жизни Ш., исходило из кружка лейпцигских его поклонников: Кернера (отца поэта), его жены, урожденной Шток, сестры этой последней и Губера. Ш. отвечал откровенно, раскрывая трудность своего положения, и в результате возникших тогда переговоров появилась и чисто деловая сделка, согласно которой книготорговец Гешен, находившийся в денежных сношениях с Кернером, купил затеянный Ш. журнал «Талия». На полученный аванс Ш. и покинул Мангейм и в апреле 1785 г. прибыл в Лейпциг, крупный литературный и культурный центр, в котором первое время Ш. чувствовал себя немного как провинциал. Два года, следовавшие за этим, были проведены частью в Лейпциге и пригородном местечке Годисе, частью в Дрездене, где поселился Кернер, частью в Лошвице около Дрездена, где в маленьком домике в принадлежащем Кернеру винограднике Ш. закончил своего «Дон Карлоса». Время, проведенное в семье Кернера, было одним из счастливейших в жизни Ш. Написанное в то время стихотворение «Песнь радости» ярко оттеняет полное надежды настроение поэта, особенно если сопоставить эти стихи с элегическим «Примирением» (Resignation), возникшим всего только годом раньше. Полный сомнения возглас «и я, увы, в Аркадии родился! была мне радость суждена…» теперь также сменился непосредственным весельем шуточных пьес и карикатур, в изобилии дошедших до нас от этого времени жизни Ш. Мотив дружбы, дорогой привязчивой душе Ш., встречающийся и в ранних стихотворениях: «Элегия на смерть юноши» (1781) и «Дружба» (1781) и гораздо позже воспетый в «Поруке» (1798), этот мотив дружбы воплотился во время пребывания в Дрездене в те чарующие страницы «Дон Карлоса», когда перед нами встает благородная фигура маркиза Позы. Здесь оппозиционный республиканизм прежних творений Ш. принимает также уже положительную форму, впервые воплотившись в более продуманный общественно-политический идеал. В это время по приглашению своей приятельницы Шарлотты фон Кальб, покровительствовавшей Ш. еще в Мангейме, впервые посетил поэт и Веймар. Здесь он познакомился лично с Виландом и Гердером, был введен в гостиную герцогини Анны-Амалии и впервые почувствовал, что начинает занимать уже выдающееся положение в обществе. Пора тревожных и беспечных исканий теперь уже прошла. Под влиянием того спокойного и немного холодного служения искусству, какое чувствовалось в то время именно в Веймаре в кружке Гёте, Ш. начинает и на свое искусство смотреть с чисто художественной точки зрения. И его начинает притягивать классическое совершенство антика. В таком настроении из-под его пера выливаются «Боги Греции» и «Художники». Ш. стоит теперь на высоте своего поэтического призвания. В том же 1787 г., этом конечном моменте эпохи скитаний, встречает он во время нового посещения Бауербаха и Шарлотту фон Ленгефельд, с которой его знакомит его старый друг, сын г-жи фон Вольцоген. И женитьба на Шарлотте фон Ленгефельд, состоявшаяся годом позже, стала возможна и с точки зрения средств. Вместе с Веймаром в том же году Ш. посетил и Йену, где ему предстояло подвизаться в качестве профессора истории. И Ш. отдался всеми силами этому новому направлению своих занятий. Он окружает себя руководствами по истории и пишет сначала «Историю отпадения Нидерландов», этот глубоко драматический эпизод истории реформационного движения, а позднее он берется и за «Тридцатилетнюю войну», впоследствии послужившую источником его драматического вдохновения. И это время жизни Ш. было уже моментом перелома как его воззрений, так --">