Алла Николаевна Латынина - Большая антология рассказа. Заметки о премии имени Юрия Казакова

она сытную и интересную жизнь цирковой собаки, чтобы вернуться в тесное пространство под верстаком, где вместо вкусного обеда будет получать пинки.

Пес же Игоря Клеха, имеющий законных хозяев в деревенском доме, влюбляется, словно девушка, с первого взгляда в заезжего туриста, устроившего привал возле реки, и хочет уехать с ним. Сцена, когда пес в отчаянье носится по берегу, бросается в реку вслед за лодками путешественников, а потом бежит по полю наперерез следующему изгибу реки, стремясь догнать уплывающих, действует на читателя примерно так же, как на героя рассказа, у которого «перехватывает горло». Но потом отмечаешь еще одну деталь: как наперерез псу бегут, «хлюпая сапогами по лужам», двое мужчин в телогрейках, его хозяева… Этих-то он почему предал?

Пес ведет себя нетрадиционно, но сам рассказ написан достаточно традиционно — во всяком случае, для Игоря Клеха, отнюдь не традиционалиста.  В меру описаний природы. В меру — метафор. Хотя ведь и сам случай — метафора и предлагает многозначную трактовку.

В общем — неплохой рассказ. Но неужели же это лучший рассказ двухтысячного года и не было ничего значительней и ярче? Однако когда смотришь на шорт-лист, понимаешь, что у жюри был не такой уж большой выбор.

Юрий Данилович Гончаров — воронежский писатель, дебютировавший в литературе в 1945 году, участник войны, которая и заняла главное место в его прозе, — вряд ли подходящая кандидатура для того, чтобы открыть список лауреатов новой премии, собирающейся обозначить актуальные тенденции рассказа.

Емельян Марков, в ту пору недавний выпускник литинститута, в шорт-листе появился, видимо, по контрасту с Юрием Гончаровым: один родился в 1923-м, другой — полвека спустя. «Снег», напечатанный в «Юности», — как раз такой рассказ, которые в юности и пишут, воображая, как некто сходит от любви с ума и как это сумасшествие лучше же, конечно, отвратительного пошлого будничного мира. Не знаю, чем уж этот незрелый текст так сумел разжалобить искушенных членов жюри.

Рассказ Нины Горлановой и Вячеслава Букура «Случай на Радоницу» («Октябрь», 2000, № 6) — забавный анекдот: женщина думает, что оперативник, расследующий кражу, в нее влюбился, а он просто хочет получить благодарность для продвижения по службе. В шорт-листе он на месте, но не больше. Александр Яковлев с текстом, опубликованным в «Литературной газете», тоже не смотрелся серьезным кандидатом в лауреаты журнальной премии.

Рассказ же Леонида Костюкова «Верховский и сын» («Дружба народов», 2000, № 3), в журнальной публикации да и в шорт-листе поименованного Костиковым, мне определенно понравился. Краткая история трех поколений мужчин с начала ХХ века до его середины, которые мучительно любят своих сыновей, но зачем-то скрывают свои чувства. Необычное сюжетное решение, тонкий психологический рисунок. Есть что-то притягательное в этом рассказе. Но лучше ли он рассказа Игоря Клеха? Вот это не знаю. Я бы, пожалуй, предпочла рассказ Костюкова. Но не без колебаний.

Был еще в шорт-листе рассказ Марины Вишневецкой «Вот такой гобелен». Андрей Немзер из-за того, что он не получил главной премии, даже с жюри рассорился, в котором состоял, и демонстративно хлопнул дверью.

Вообще-то люди на то и разные, чтобы мнения у них не совпадали. И эстетические предпочтения других членов жюри, на мой взгляд, не могут являться поводом для истерики одного из коллег. К тому же «Вот такой гобелен» явно не относится к числу лучших произведений Марины Вишневецкой (рассказчика действительно сильного). На меня рассказ Вишневецкой произвел впечатление профессионально сделанного из набора узнаваемых характеров и ситуаций текста. Молодая женщина, ранний ребенок, с которым она не справляется, непутевый отец ребенка, безденежье, преуспевающие новорусские родственники, желающие ребенка взять себе и готовые за это платить молодой паре (она, разумеется, откажется), — все это правильно сшито, но все равно впечатление, будто это платье уже кто-то носил. И уж точно рассказ Марины Вишневецкой не лучше рассказа Игоря Клеха или Леонида Костюкова.

Короче, в шорт-листе того года не было лидера, а значит — не было и бесспорного решения о победителе.

Есть такое хобби у многих критиков и журналистов: решение жюри каждой премии осмеивать и поносить. В худшем случае оно коррупционное, мафиозное, «распил внутри

--">