Саймон Рейнольдс - Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

христианском, сколько кощеевом. Те же знакомые ноты, всё те же портреты на фоне — с той только поправкой, что автор этих строк за прошедшее время тоже успел превратиться в портрет. Официальную российскую эстраду по-прежнему представляют Иосиф Кобзон и Алла Пугачёва. Местный рок, который в последнее время — ещё одна реминисценция — снова стал оплотом защиты гуманизма, — Борис Гребенщиков, Юрий Шевчук и Андрей Макаревич. Даже Земфира, Лагутенко, Шнуров и Дельфин, извечная спайка героев нашего времени, появились и оформили свой статус до того, как наступил XXI век. Это я не к тому, что новых героев нет, — есть, конечно, в диапазоне от Ивана Дорна

и Басты до Муджуса, — но доказывать своё право на существование им приходится в условиях всё тех же декораций; не столько через утверждение себя, сколько через отрицание других. Слово «ретро», как ни крути, требует определённой дистанции; в нашем случае ретро — понятие не динамическое, но статическое.

ОБЩЕСТВО. ПАМЯТЬ

Как пел вышеупомянутый классик-современник, чтобы стоять, я должен держаться корней, — однако, когда корни держат тебя, стоять гораздо труднее. В этом смысле характерны общие стратегии культурного поведения молодых русских музыкантов — тех самых, если утрировать, которых чествуют в журнале «Афиша», но не показывают по телевизору. Они, если взять в общем, заключаются именно что в целенаправленном отрезании себя от этих самых корней, попытке избавиться от давления душной традиции целиком и полностью — отсюда, соответственно, ориентацию на международную культурную память и первичный отказ от русского языка (в последнее время переросшее в постепенное изобретение своего собственного родного). Как журналист, призванный структурировать данное культурное поле, я могу только сожалеть о подобном развитии событий — но оно абсолютно объяснимо; и меня, конечно, засмеют, но я искренне полагаю, что именно в этой зоне и находится потенциал для преодоления ретромании — хотя бы потому, что люди, её составляющие, по-настоящему увлечены идеей настоящего, пускай пока нередко и чужого. Между прочим, про название самого громкого молодого русского альбома 2014-го — «Я думаю, для этого не придумали слово» группы «Самое большое простое число» — Рейнольдсу наверняка бы нашлось что сказать; это ведь и есть такой манифест стремления к непознанному.

Ну и при чём тут, собственно, книга Саймона Рейнольдса «Ретромания»? А вот при чём. В сущности, одна из ключевых загвоздок современной российской музыки (и, наверное, культуры в целом) заключается в том, что она зачастую неспособна выйти за пределы тех самых декораций — и заметить в себе уже существующую потенциальную энергию. Меж тем за этими пределами навалом неисследованных зон, лакун и сокровищ — и к российской книжной индустрии этот тезис тоже целиком

и полностью относится; в этом смысле каждое издание, расширяющее границы возможного (а «Ретромания», конечно, именно такое), приобретает особую значимость. Рейнольдс до конца не отвечает на вопрос, можно ли преодолеть ретроманию, но что уж точно напрямую следует из его писаний — так это то, что невозможно бороться с чем-то, о чём ты никогда не думал. Пятнадцать лет назад дерзкая книга Андрея Горохова «Музпро-свет» перевернула музыкальные воззрения значительной части поколения (в том числе моё) — не будет преувеличением сказать, что именно из неё во многом вышла так называемая «новая русская музыка». «Ретромания» — из тех книг, что всерьёз могут изменить представление о том, как можно осмыслять песни, культуру и, в конечном счёте, самого себя. Дайте ей шанс.

РЕТРОМАНИЯ

Александр Горбачёв

2015

ПРЕДИСЛОВИЕ «РЕ-ДЕСЯТИЛЕТИЕ»

Сегодня поп-культура помешалась на ретро и знаменательных годовщинах. Музыкальные группы воссоединяются и отправляются в турне; выходят трибьюты и коллекционные издания; юбилейные фестивали и концерты проходят под эгидой легендарных пластинок: будущее музыки с каждым годом всё больше определяется прошлым, и оно становится настоящей угрозой для ее развития.

Наверное, это прозвучит излишне апокалиптично, но сценарий, который мне представляется — это не катаклизм, а медленное угасание. Именно так поп-культура и закончится, не взрывом, а коллекционным изданием, четвёртый диск которого ты так и не осилишь, или слишком дорогим билетом на воспроизведение «один-в-один» альбомов Pixies или Pavement, которые ты заслушал до дыр еще --">