Аркадий Валерьевич Застырец - Кое-что получше

несезонный мой полуботиночек стягивает людская лавина… Ничего, обошлось.

Схлынула толпа, гляжу — лежит мой «old brown shoe» на снегу среди побросанных в отчаянии разноцветненьких таких жевательных резинок, американских сигарет и прочей спекулянтской начинки, без которой, к сожалению, ни одна туча не обходилась. Повезло и в целом: спрятал я своего Вэйкмана на грудь, прикрыл шарфиком, затянул поясок, присоединился к однокласснице по имени Аленушка, которая со своим кавалером пришла на тучу просто потусоваться, — и, вывернув карманы, вышел из окружения мимо начальников, беззастенчиво, но и безрезультатно обшаривших меня мозолистыми руками. Моя пластинка была сделана из великолепной французской пластмассы, ребята, и облегала грудь, делаясь практически незаметной.

Много можно еще рассказать подробностей дискоманской эпопеи, припомнить и счастливые мгновения (вроде страшного снегопада, спасаясь от которого, туча дружно оккупировала магазин «Грампластинки», а его добрейший директор не только не стал вызывать милицию, но даже, кажется, на часок повременил с закрытием магазина, и у меня тогда состоялся удачный обмен), в страшные разочарования (вроде случаев с перебитыми «пятаками», когда с радостным трепетом принесенная домой пластинка начинала петь вместо ожидаемого Байрона или Гиллана голосом Лещенко или Кобзона)… Но я хочу немного рассказать о людях тучи. Среди них были (и может, здравствуют по сей день, только туча уже не та) воистину легендарные фигуры. Не буду говорить о несимпатичных пройдохах, о всяких рыжих, косых и хромых — с такими приходилось сталкиваться часто, но вряд ли они достойны легенды. Легенда — это Вельвет. Легенда — это Саша с «Химмаша». Без них трудно представить себе тучу семидесятых годов.

Сначала о Вельвете. Прозвищем своим он обязан куцему пиджачку из зеленого вельвета, в котором ходил долгие годы. По преданию. Вельвет поклялся собрать столько пластинок (естественно, фирменных, и не с записями Людмилы Зыкиной), что их конвертами можно будет застелить весь пол его комнаты. Не думаю, чтобы комнатка эта была слишком уж велика площадью. И все же, принимая во внимание ничтожность его доходов, нельзя не признать исключительной смелости слова, данного Вельветом самому себе. Без сомнения, он его сдержал, хотя милиция и грабителя неоднократно вставали на пути у этого безответного человека. Громадного роста, грузный, со своими по-детски припухлыми губами и грустным взглядом красивых светлых глаз — он так и стоит в моей памяти, а ведь после нашей последней встреча прошло уже лет пятнадцать.

Я с грустью думаю о том, что, быть может, уже никогда не доведется встретиться с этой необыкновенно доброй и бескорыстной душой. Вельвета не интересовало, какого класса у тебя проигрыватель. Он приходил неожиданно, с горящими глазами протягивал новенькую, ужасно дорогую пластинку и говорил:

— Слушай, или я — дурак и ничего не понимаю, или это гениальная музыка!

Поворачивался и уходил, оставив пластинку у тебя в руках, просто так, не договариваясь о сроках, ничего не требуя взамен, только для того, чтобы поделиться радостью открытия.

Наверно, я идеализирую, во мне кажется, Вельвет никогда и никого не мог обмануть. Саша с «Химмаша» только этим и занимался. И между тем, он тоже — один из обаятельнейших героев былой тучи. Слава его докатилась до моего слуха в первые же месяцы дискоманской эпопеи. Знатоки неоднократно предупреждали: с этим парнем лучше дела не иметь. И я старательно обходил его в поисках обмена.

Лет тридцати на вид, небольшого роста, светловолосый, с приятной такой располагающей улыбочкой, он вообще-то выглядел совершенно одиноким и беззащитным. Правда, иной раз он являлся на тучу не один, а с женой и ребенком. Выглядело это «святое семейство» весьма причудливо: Саша нес на руках младенца, а его супруга шла рядом и катила коляску. Из коляски торчала пачка подозрительных Сашиных пластинок.

Смысл этих семейных прогулок по туче, над которыми каждый считал своим долгом подшутить и, тыча пальцем, посмеяться, открылся мне, когда случилась облава. Нечаянно я очутился неподалеку от Сашиного семейства и с восторгом отметил, как здорово они это придумали — пускаться в свое небезопасное предприятие втроем. Лишь только раздался свист. Сашина супруга, хладнокровно приподняв матрасик, уложила пластинки на дно коляски, а Саша, ни на секунду не отпуская с лица --">