Паола Дмитриевна Волкова - Лекции по искусству. Книга 5

«Завтрак на траве», Пикассо, 1962

«Менины», Пикассо, 1957

«Менины», Пикассо, 1957

Была такая выставка «Завтрак на траве», где были показаны варианты. Он не может насытиться ими и показывает все скрытые и никому не виденные возможности этих композиций. Лично мне не пришло бы в голову сравнивать картины, но он сам утверждал, что в них заложены огромные скрытые возможности. С точки зрения Пикассо эти вещи являются мощным узлом для художественного измышления и в своем роде в таком шедевральном совершенстве.

Мане был не прост. К сожалению, он прожил короткую жизнь. Всего 54 года и умер от болезни несимпатичной и совсем не романтической, но он за свою жизнь сделал многое и был узлом, который стягивает в единый путь мировые дороги. Он — точка отсчета новой эры и совершенно другого отношения в искусстве.

Что такое отношение между художниками? Все знают про Ротонду — место, где собирались все. Сделано масса фильмов, написана масса книг и никто не знает, что первым местом, где собирались художники стало кафе Гарбуа в Батиньоле, где Мане стал собирать всех художников. И первая парижская школа, которую он возглавил, называется «Батиньолская школа» (а Батиньолская школа и есть Парижская новая школа). Именно там сидят все наши герои: Клод Моне, Эдуард Мане, Ренуар, Де Га, Сейсли, Писаро. Что они там делают, кроме того, что гуляют с девушками? Они говорят об искусстве. Есть еще один идеальный импрессионист — это Клод Моне. Он является трубадуром Эдуарда Мане, его великим исполнителем, прошедшим его школу. У Мане было еще одно очень странное качество. Он был иллюстратором жизни. Он делал иллюстрации. Его картины — это самые настоящие иллюстрации. Молодой человек в белых брюках — это иллюстрация. Балкон — это иллюстрация. Это Гарбуа. Это жизнь. Он выводит все образы жизни, которые его окружают. Он рассказчик. Импрессионисты, так те — показчики. А он рассказчик и его рассказы стилистически и психологически образно ближе всего к тому мастеру. который может быть его аналогом в литературе. Например, Ги де Мопассан. Обе эти фигуры, конечно, абсолютно гениальны. В них есть и полнота включенности в тот мир, в котором они живут, и который они хотят чувственно описать. Они не стремятся к гармоничности, они любят эпизод. В романе Ги де Мопассана «Милый друг» видно, что он мастер эпизода. Как Чехов. Это не Бальзак, который плетет кружево из элементов. Скорее всего и Мопассан, и Мане были чувствительными людьми, лишенными кожи. Таким образом они осязали время. В этом смысле одна из уникальных картин Эдуарда Мане является просто прямой литературной иллюстрацией. Это его картина «Нана». С одной стороны — это живопись и вы смотрите на нее, как на живопись и любуетесь ей, как живописью. А с другой стороны — это самая настоящая иллюстрация к роману Эмиля Золя «Нана». Совершеннейшее чудовище, но вместе с тем она была такой прекрасной, злачной фигурой того времени. Хороша по всем параметрам. И на этой картине сидит ее очередная жертва в вечернем костюме, а она в чулочках, обворожительная, на фоне китайского шитья.

«Нана»

На китайском шитье нам стоит задержаться, потому что в конце 18–19 веков Европа переживает бум всего японского и китайского. И этот стиль называется «чинезе». Вся Европа была наводнена всем китайским: ширмы, лакированные изделия из дерева. В Петербурге построили китайский домик. К концу 19-го века увлечение углубилось еще больше, но теперь это не только декоративная посуда или что-то еще, а особенность и специфика живописи. Влияние огромнейшее! Вот такая замечательная вещь.

А вот это портрет замечательной женщины, пианистки Сюзанны Мане, урожденной Леенхофф. Я его очень люблю.