Сергей Юрьевич Петров - На берегах реки Ждановки

домов с вычурным фасадом, о которых так насмешливо говорил Достоевский в своем „Дневнике писателя“… Перед нами то „поражающее взгляд“ сочетание маленького ветхого домишки, „подобного куче дров“, с большим доходным домом».

«Куча дров» – это и есть дом № 11 по Ждановской набережной, принадлежавший до революции потомственному почетному гражданину Николаю Кононову, а четырехэтажный дом с мансардой – дом № 9 по этой же улице, принадлежавший Александру Мейснеру. Для нас дом Мейснера – памятник модерна, но Анциферов без восторга воспринимал доходные дома «претензионного вида», а потому обратил внимание на деревянный «домишко» рядом. На него же, точнее на двор за домом, приблизительно в это же время обратил внимание и А. Толстой, но по другой причине: здесь начиналась глухая часть Петроградской стороны с пустырями и хаотично натыканными сараями, откуда вполне можно было произвести запуск космического аппарата.

Прочитав строки «Аэлиты», я стал рисовать в своем воображении летательный аппарат инженера, пытаясь представить себе, как же выглядел двор в описываемое Толстым время. Ведь поселив героев своих романов в домах «за дощатыми заборами», писатель, возможно, сам того не желая, передал характер бытия этой части Петроградской стороны в начале ХХ века: «С севера Петровский остров обтекает речка. За ней – Петербургская сторона. Днем, в будни, когда пустеет стадион на острове тихо, поют птицы. Пасется несколько коз». Или еще одна фраза из рассказа «Василий Сучков»: «Скучно в воскресный день на Петербургской стороне, в улицах, где не прозвенит трамвай. Пустынно, бедно».

Дом 11, во дворе. Фото 2011 года

Заросшие берега реки Ждановки, Петровский остров, где на месте еще не построенного стадиона паслись козы; дома за глухими заборами, окруженные обширными пустырями, – все это не очень вязалось с окружающей действительностью, ибо ни дощатых заборов, ни пустырей почти не осталось. Разве только на Петровском острове, тогда еще не обустроенном, да в устье Ждановки – у завода «Вулкан».

Какой же именно пустырь имел в виду Толстой? В 1960-е годы, когда я, будучи школьником, попытался было провести «расследование», пустыря нужного размера не обнаружилось. Поскольку писатель указывал, что старт произошел прямо из сарая, я решил, что на эту роль лучше всего подходит двухэтажный не то дом, не то сарай (впоследствии снесенный), глядевший окнами в нашу парадную. Пристроен дом-сарай был к дому № 1/11 по Офицерскому переулку. Вокруг него бегали куры, в нем кто-то жил, рядом располагалась поленница с дровами.

«Куча дров» – дом № 11 по Ждановской набережной. Эскиз фасада XIX века

Двор вообще носил тогда черты милой провинциальности. В центре росла огромная яблоня высотой до четвертого этажа; тучи птиц гнездились на ее ветвях. Каждой осенью она одаривала нас маленькими сладкими яблочками. Яблоня придавала двору вид некой загородности, точно это уже и не двор в центре города, а пригородная усадьба. Нестыковка состояла лишь в том, что в небольшом по площади дворе никак не могла разместиться тысячная толпа, провожавшая, согласно тексту романа, инженера Лося и красноармейца Гусева на Марс, и я счел упоминание о пустыре авторским преувеличением.

Однако расспросы старожилов и старые карты показали, что искомый пустырь все же существовал. Он находился сразу за двором дома № 11, тянулся почти до Съезжинского переулка, до бывших офицерских казарм Владимирского пехотного училища (Офицерский пер., 7), и обозначался на картах как «пустопорожнее место». До революции оно принадлежало Крюковым, так и не удосужившимся что-нибудь здесь построить. Пустырь был размером с пару футбольных полей, поэтому с большой долей уверенности можно утверждать, что именно он и стал «героем» романа.

Пустырь, откуда произошел «старт на Марс», ныне застроен корпусами завода. Фото 2011 года

Впоследствии «пустопорожнее место» заняли дома № 3 и № 5 по Офицерскому переулку. Частично его застроил в 1930-1950-е --">