Дезире де Монсо - Марианна — королева океанов. Марианна — африканская богиня

князь Коррадо разговаривал с незнакомцем.

— Я не подозревал, я не мог подозревать этого! — донесся до Марианны встревоженный голос мужа.

— Не сомневаюсь, князь, — пришелец говорил с заметным акцентом. — Но вы сами понимаете, что это безотлагательно и поэтому медлить не стоит.

— Боюсь, что так, — глухо прозвучал голос князя.

Марианна сделала шаг вперед, но тут же остановилась — что-то подсказывало ей, что в данной ситуации разумнее всего будет не выдавать своего присутствия.

— Прощайте. И возьмите вот это. — Незнакомец подал Коррадо что-то похожее на медальон на кожаном шнурке. Сант-Анна поднес медальон к лицу, и Марианна услышала сдавленный стон, вырвавшийся из его груди.

Незнакомец повернул коня, и Марианна не смогла удержать улыбку, провожая его глазами; все-таки он очень забавно сидел в седле.

Но когда топот копыт замер в отдалении, сердце молодой женщины вновь наполнилось тревогой. Князь не сводил с медальона глаз, а его губы беззвучно шевелились. Внезапно он дал Ильдериму шпоры и вихрем понесся к дому.

Марианна попробовала продолжить прогулку, но ее уже не радовало ни пение птиц, ни легкий бег Виринеи — перед глазами стояло лицо мужа, печальное и обреченное. С той поры, как они обрели друг друга, Марианна ни разу не видела его таким, и значит, этот неожиданный визит был не таким простым, как могло показаться на первый взгляд.

«Это безотлагательно, и поэтому медлить не стоит» — что могли означать слова незнакомца?

Но Марианна не собиралась расспрашивать мужа. Она знала, что рано или поздно Коррадо расскажет ей все сам. И хотя любопытство мучило ее, она решила ни словом не обмолвиться мужу об этом происшествии.

По всей видимости, Виринея рассчитывала еще немного поскакать по парку и потому недовольно зафыркала, когда хозяйка направила ее к дому.

— Не расстраивайся, — засмеялась Марианна, поглаживая лошадь. — Завтра мы с тобой наверстаем упущенное.

Гракх радостно встретил их возле конюшни.

— Мадемуазель Марианна! Какое хорошее утро!

Несмотря на то, что Марианна много раз со смехом объясняла Гракху, что она замужем и, стало быть, называть ее «мадемуазель» не стоит, тот был упорен. И ей едва удалось добиться, чтобы он называл ее «госпожа», когда они куда-нибудь выезжали.

— Пойми, Гракх, — говорила она, — если кто-нибудь услышит, что ты называешь меня так, то это может быть неправильно истолковано.

— Понятно, мадемуазель Марианна! — соглашался рыжеволосый.

Сверкая улыбкой, он принял из рук Марианны повод Виринеи и повел ее в стойло.

— А что, мадемуазель Марианна, Ильдерим так вас и не слушается? — послышался его голос.

— Так и не слушается, — вздохнула Марианна.

Услышав имя Ильдерима, она снова нахмурилась — и что это за медальон, который так огорчил Коррадо?

За завтраком, который прошел шумно, поскольку долговязый учитель синьор Тиррено никак не мог успокоить расшалившегося Себастьяно, Марианна украдкой поглядывала на мужа. Он держался как обычно, и только в глубине его глаз изредка вспыхивала тревога, и он начинал нервно барабанить длинными пальцами по скатерти.

— Папа, ты сегодня почему-то грустный, — вдруг сказал Себастьяно. — Почему? Тебе приснилось что-нибудь нехорошее, да?

Князь вздрогнул.

— Ну что ты, — ответил он. — Я вовсе не грустный, тебе это показалось.

Малыш принялся рассказывать о том, какой он видел сон сегодня ночью, а Марианна твердо решила как следует расспросить мужа обо всем, что ее занимало.

Но после завтрака он поспешно собрался и уехал, сказав донне Лавинии, что вернется очень поздно.

С этого дня улыбка исчезла с лица князя Сант-Анна. Он поднимался засветло, когда Марианна еще спала, и возвращался с каждым днем все позже. Те дни, когда он никуда не отлучался с виллы, он проводил запершись у себя в кабинете. А когда Марианна подходила к нему с немым вопросом в глазах, он глядел на нее так умоляюще, что она не решалась задать свой вопрос вслух.

Она стала вставать как можно раньше и с болью смотрела вслед мужу, который, ссутулившись, выезжал за ворота виллы на своем верном коне.

--">