Автор неизвестен - Нэнси Митфорд Король-Солнце

проявлением твердой коро­левской воли была его женитьба на Марии Терезии Ис­панской, хотя сам Людовик в качестве своей супруги хотел видеть племянницу Мазарини Марию Манчини. При расставании она сказала: «Вы король; Вы меня любите и все-гаки от меня отказываетесь». Что ж, Лю­довик всегда был повелителем своих фавориток, само­го себя и Франции. Мария Терезия дала Бурбонам коро­ну Испании, но, быть может, ум Мазарини мог бы стать для них еще более ценным приобретением, ведь из ис­тории известно, каким дорогим наследством обернулся он для других семей.

Итак, Фуке был обречен коротать дни в крепости Ппньероль, куда его надолго заточил король. Однако прегрешения отца не сказались на детях. Дочь Фукс гер­цогиню Бетюн всегда тепло принимали при дворе; во времена Людовика XV внук Фуке маршал де Бель-Иль стал богатым и уважаемым воином, а сын Бель-Иля Жисор снискал славу французского сэра Филиппа Сид­нея. Но король не посчитал зазорным позаимствовать в Во-лс-Виконт то, что ему приглянулось. Свой поступок он оправдал тем, что сокровища Фуке были оплачены из государственной казны, следовательно, за его соб­ственный счет. В королевские дворцы перекочевали архивы, гобелены, парчовые портьеры, серебряные и по­золоченные украшения, статуи и более тысячи апель­синовых деревьев, которые стоили кучу денег; дерево среднего размера даже сегодня оценивается в сумму не меньше сотни фунтов. К апельсинам король питал осо­бое пристрастие. Он расставил их в серебряных кадках в каждом своем покое. (Апельсиновое дерево в кадке, ве­роятно, является наиболее характерной деталью тех бла­гословенных времен.) В Оранжерее Версаля до сих пор можно увидеть восемь подлинных апельсиновых деревь­ев Людовика XIV. Кроме того, король заполучил трех замечательных творцов, создававших Во: садовника Ленотра, архитектора Лево и художника Ле Брена, автора всех живописных работ. Они нужны были Людовику для воплощения проекта, давно занимавшего все его мысли.

Людовик XIV, похоже, предчувствовал, что прожи­вет долгую жизнь. Его планы, творческие и политичес­кие, были рассчитаны на длительный срок; они созре­вали медленно, и король ни с кем ими не делился. Почему, решив построить для себя дом, он выбрал Вер­саль — остается загадкой. Материальные трудности, свя­занные с крупномасштабным строительством в этом месте, были огромны. Людовик пожелал оставить не­тронутым домик отца, расположенный на песчаном хол­ме с подвижным грунтом, и возвести собственные апар­таменты вокруг него. По мере того, как дом разрастался, приходилось увеличивать и холм. Существовали и про­блемы с водоснабжением. С другой стороны, непонят­но, почему, мечтая о собственном доме, который стал бы памятником его царствованию, Людовик пристроил его к уже существовавшему зданию устаревшего стиля. Архитекторы умоляли его снести старый дом, неверо­ятно усложнявший работу. Король отвечал, что, если старое здание по какой-либо причине рухнет, он не­пременно восстановит его по кирпичику. Версаль, бес­спорно, имел в глазах Людовика особое очарование, хотя придворные так и не разгадали, в чем именно оно заключалось. Их возмущение и жалобы звучали все гром­че по мере того, как цель короля переместить в Версаль двор становилась очевидной. Наиболее смелые отважи­вались протестовать в открытую. «Здесь нет никакого вида», — сетовали они. Но королю нравился именно та­кой пейзаж, типичный для Иль-де-Франс: широкая просека в лесистой местности, уходящая на запад до горизонта, где виднелись два тополя. Вид сохранился в своей первозданной красоте. Правда, король решил до­полнить его каналом, но тополя на статуи менять не стал. «Здесь нет города», — не унимались вельможи. Ну и хорошо — город волей-неволей вырастет там, где живет король; следовательно, его можно красиво и рациональ­но спланировать. «Здесь нездоровый климат», — звучал еще один аргумент. Но король чувствовал себя здесь пре­красно.

Более серьезные возражения были у Кольбера, глав­ного политического советника короля. Поддерживаемый канцлером Сегье, великим стариком, которого Людо­вик высоко ценил и уважал, --">