Зина Парижева - Турецкие слабости

юная гречанка не желала, в отличие от располневшей валенсийки, углубляться в заботы над чудесным Долмабахче, а потому присутствие девушки тяготило всех окружающих её «подруг по несчастью». Вскоре на Палакинжи возложили обязанности служанки. Гречанка, родившаяся в обеспеченной семье, привыкшая к самообеспечивающемуся уюту, а потому не познавшая стезю нищих работящих женщин, с омерзением глядела на любое, даже малое, дело, сравнимое с подношением ароматных сладостей неземным красавицам.

В силу своего ума Палакинжи понимала, к какому положению ведёт такая безалаберность и инфантильность любящей безосновательный отдых, как собственную мать, не готовой поступиться принципами низко павшей женщины, не уступавшей в гордости и тщеславии высшим слоям общества.

Палакинжи с первого дня лелеяла надежду стать кадын, но сейчас для сомнений не хватало оснований – её никогда не любили, лишь воспользовавшись девственной средиземноморской красотой.

В конец обезумевшее от горя дитя Балкан под покровом осенней ночи, запудрив мозги маленькому караагалару, села, свесив женственные ножки через бойницу, и, собравшись с потускневшими от испепеляющих кошмарных идей мыслями, нырнула в великолепные цветочные клумбы, словно русалка в родную стихию, отчего ласковые лепестки, безоговорочно принявшие новый бутон, окрасились в роданидовый⁴ цвет.

***

Следом за прискорбным эпизодом сентябрьской ночи последовали не менее печальные. Разозлённый султан лично встретился с непутёвым стражником. Не долго думая, Абдул-Меджид приказал отрубить бедняге голову, считая это лучшим наказанием за непослушание.

На время жизнь в гареме приостановилась. Дженетинарман пуще остальных горевала по смерти любимой подруги. Евнух, питающий к рабыне самые чистые чувства, желал помочь девушке справиться с муками расставания, но, ввиду недавних событий, боялся даже украдкой взглянуть на неё.

Прошли месяцы, и мало кто теперь помнил о Палакинжи: за это время произошло столь много нового, что её смерть, и без того блёклая, меркла на фоне их. Но Дженетинарман не переставала вспоминать лучшие моменты времяпребывания во дворце, окончившиеся после ухода Палакинжи, именующейся до принятия ислама Софией.

Когда солнце перестало светить столь ярко, нежели раньше, евнух, оставшийся в одиночестве охранять помещение гарема, в тёмное время суток прокрался к покойно спящей Дженетинарман. Гетера проснулась от лёгкого прикосновения: внезапно появившееся смуглое лицо испугало её. Караагалар шёпотом сказал одалиске:

- Я знаю, как ты мечтаешь о доме. Я помогу тебе сбежать. Только доверься мне и не плачь.

- Я не верю тебе, - ответила Дженетинарман и отвернулась.

- Нет, красавица, поверь, я желаю тебе лучшего.

- Допустим, даже если я поверю тебе и твоим словам. Если о твоём поступке узнают – не сносить тебе головы, - со злой усмешкой проговорила провансалька.

- Для меня теперь нет ничего важнее в жизни твоего счастья, и я сделаю всё, чтобы ты получила его.

- О, ладно-ладно. Тебе, похоже, нечего терять, как и мне, так что делай, что хочешь, - на одной ноте сказала Дженетинарман и сонно привстала.

- Иди за мной, – скомандовал евнух.

И парень направился к высокому арочному проёму, украшенному традиционными восточными узорами, мимо базилики, элегантно возвышающейся над их головами. Он провёл остерегающуюся любого шума рабыню через извилистый лабиринт изысканно выстроенных коридоров и комнат, пока наконец не окончил их общий путь на выходе из Долмабахче. Завидев частицы лунного света, наложница не могла поверить своим глазам, привыкшим к ограниченному пространству гарема. Девушка устремила восторженный взор в сторону противоположного берега, над которым возвышалась Девичья башня, но тут караагалар резко остановился и повернулся к милой француженке.

- Ну вот видишь, я не обманул тебя. Теперь ты свободна.

- Да, но скоро наступит утро, и меня снова схватят и поместят обратно.

- Ты не думай о плохом. Я помогу тебе доплыть до твоего родного края.

- Ты и так много для меня сделал, за что я бесконечно тебе благодарна, но…

- Нет, гёзде, не возражай. Просто следуй за мной.

Они спустились к самому низу, подножию искусных ворот, оказавшись ближе к

--">