Иосиф Аронович Халифман - Муравьи

биофизические, биохимические воздействия. Все они, вместе взятые, поддерживают в этом реакторе жизнь, способны разжечь её новое пламя.

Здесь необходимо ещё раз вспомнить уже знакомую нам выписку из дневника последнего года жизни Л.Н.Толстого, но теперь её следует привести полностью:

«Я наблюдал муравьёв. Они ползли по дереву — вверх и вниз. Я не знаю, что они могли там брать? Но только у тех, которые ползут вверх, брюшко маленькое, обыкновенное, а у тех, которые спускаются, толстое, тяжёлое. Видимо, они набирают что-то внутрь себя. И так он ползёт, свою дорожку знает. По дереву — неровности, наросты, он их обходит и ползёт дальше… На старости мне как-то особенно удивительно, когда я так смотрю на муравьёв, на деревья. И что перед этим значат все аэропланы! Так это всё грубо, аляповато!…».

В приведённом признании писателя отчётливо слышен отзвук взглядов, система которых и составляет так называемое толстовство. Столь пренебрежительно отозваться об аэроплане в то время, когда он знаменовал собою самое бесспорное достижение технического гения! Но если в 1909 году мысль, высказанная Л.Н.Толстым по поводу последнего успеха техники, звучала вызывающе, в лучшем случае странно и парадоксально, то полвека спустя не осталось сомнений в том, что в замечании писателя открылось неожиданное зерно истины. Кому сегодня не ясно, что старые, времён Блерио и Уточкина, летательные аппараты тяжелее воздуха были неуклюжими, аляповатыми, грубыми? Поставить их рядом с современными дюралевыми реактивными птицами, какое тут может быть сравнение!

Конечно, намёки на высшее становятся понятны лишь после того, как это высшее уже стало известно. Может быть, потому замечание о муравьях и аэропланах действительно приобрело сейчас новый смысл: в признании Л.Н.Толстого обнажилась трезвость и прозорливость гениального ума, бесстрашная готовность, ни перед чем не останавливаясь, называть вещи собственными именами. Но разве не в том же заключается и долг науки?

Уже после того как началась новая эпоха великих открытий, охватившая все разделы естествознания и подготовившая раскрытие многих тайн живой и мёртвой природы, в том числе и в области биофизики, биохимии, кибернетики, в Париже вышла в свет книга видного биолога, в которой, между прочим, говорилось и о том, что «если б удалось создать устройство, могущее воспроизвести все действия, на какие способен самый крохотный муравей, то разместить его можно было бы в сооружении большем, чем величайшее здание мира — нью-йоркский Эмпайр стейтс билдинг».

Разумеется, здесь речь может идти только о рабочем муравье, никак не о крылатом. И ведь это один муравей, а не муравьиная семья. Не вправе ли мы, исходя из всего, задуматься над тем, насколько ещё несовершенны первые действующие в наше время кибернетические модели, которыми мы справедливо гордимся? Не вправе ли мы задуматься и над тем, какой содержательный пример и урок даёт нам здесь природа, какие пласты пока ещё не добытых знаний таит живое вообще и, в частности, тот «некто в чёрном» хитине, которому посвящена эта книга?

Пусть секрет золотых волосков Ломехуза, ради которого мирмекологи так неотступно продолжают свой научный поиск, до сих пор ещё не раскрыт с необходимой полнотой. Исследователи семьи насекомых всё ближе подходят к переднему краю науки, всё чаще встречаются здесь уже не только с другими исследователями живого, но и с теми, например, кто, работая над моделированием автоматических устройств и их миниатюризацией, находит в природе общественных насекомых и, в частности, в муравейнике естественные варианты моделирования живого, богатейший кибернетический реквизит, созданный органической эволюцией.

Биологическая наука ещё, в сущности, молода. Конечно, современные биологи уже не похожи на тех скромных и робких обитателей глухого побережья, которые подбирают лишь случайно прибитые волнами дары прибоя. Но всё, кто не боится смотреть правде в глаза, знают, что пока освоены больше ближние воды. И как же часто упускается из виду, что это лишь частица безбрежно великого и совсем не тихого океана, что сети всё ещё забрасываются лишь поверху, что многие глубины даже не измерены, что впереди, за горизонтом, материки новых знаний, ждущие своих открывателей.

Мы знаем: штурманы морских и воздушных кораблей, плавающих сегодня в океанах и уверенно идущих в свои порты, нередко ориентируются по звёздам, среди которых продолжают светить и --">