Абу-л Фазл Аллами - 2. Акбар Наме. Том 2

передав власть старшему сыну Хумаюну и предварительно взяв с него слово жить в мире с братьями — Камраном, Хиндалом и Аскари. Перипетии борьбы за власть между сыновьями Бабура, а также афганским военачальником Шер-шахом Суром, захватившим власть в Индии и надолго изгнавшим Хумаюна за ее пределы, подробно описаны Абу-л Фазлом в первом томе «Акбар-наме» (главы 20-61). Разрушенная экономика, разоренные города, обездоленные горожане и крестьяне — всё это было естественным результатом непрекращаю-щихся военных действий, когда враждующие армии то и дело прокатывались по стране. И неудивительно, что всё больший отклик в народе находили слухи о скором приходе в мир праведного царя Махди, который восстановит справедливость на земле.

В исламе образ ал-Махди как справедливого правителя будущего первоначально связывался с приближением Судного дня. Перед его наступлением в мир должны прийти ал-Махди и Иса (Иисус Христос) и возвестить близость конца света. Тогда Махди, как праведный царь, восстановит первоначальную чистоту веры, победив Даджжала. Но если в суннизме Махди являлся скорее мифологическим символом справедливого государя, то для шиитов Ирана вера в пришествие Махди была неразрывно связана с верой в возвращение

«скрытого» имама, происходившего из рода Али ибн Абу Талиба, племянника и зятя пророка Мухаммада. Поэтому ожидание Махди, вера в его возможный скорый приход всегда теплились в душах иранцев. Особенно усилились эти ожидания в начале XVI века, когда власть в Иране перешла в руки вождей кызылбашских племен, которые возвели на престол малолетнего Исмаила I Сефеви. Воинственные кочевники, кызылбаши, стремились подчинить и распределить между своими племенами все земли, пригодные для их способа хозяйствования, изгоняя прежнее население с обжитых мест. Подобная внутренняя политика, а также войны, которые вели Исмаил и его преемник, старший сын Тах-масп I (1524—1576), вызвали резкое обнищание коренных жителей, создав почву для роста махдистских настроений. Грядущий конец первого тысячелетия по хиджре еще больше подогревал веру в скорый приход Махди. Движение махдистов в Иране, поначалу не выходившее за границы традиционного шиизма, охватывало всё более широкие слои общества, включая духовенство, прежде всего суфийских шейхов. Формируясь под лозунгами традиционной догматики, махдизм быстро перерос границы Ирана, распространившись по всей Центральной Азии. В Северной Индии махдистские настроения начали шириться после того, как Хумаюн, обратившись за поддержкой к шаху Тахмаспу, получил от Ирана военную помощь. Вслед за иранскими войсками шли торговцы, бывшие часто и проповедниками.

В Индии, разоренной непрекращающимися войнами между наследниками Бабура и Шер-шахом Суром, а затем и его сыновьями, искры народного ожидания скорого пришествия праведного царя, тлевшие в XV веке, всё более разгораются. В Агре, а также в городах Гуджарата, Бианы и других областей шейхи проповедуют скорый приход Махди, находя поддержку среди городских слоев. Конечно, движение махдистов было разрознено, но и шах Тахмасп, и правившие до 1555 года в Индии Суры прекрасно осознавали опасность для власть имущих, скрытую в этом массовом ожидании справедливого правителя, тем более что нередко махдисты вели себя весьма воинственно. Так, в 1548 году шейх Абдулла Ниязи фактически установил свою власть в Биане и попытался наладить связь с махдистами Гуджарата, послав для этого очень уважаемого в народе шейха Алаи. Его сопровождали 600-700 семейств последователей, вернувшихся, правда, с полпути обратно. Ислам-шах Сур, наследник Шер-шаха, попытался «урезонить» лидеров махдистов, вызвав шейха Алаи ко двору. Но его независимое поведение и публичный отказ отступиться от своих убеждений вызвали лишь раздражение высших кругов знати и духовенства. Созванные Ислам-шахом улемы (знатоки законов) постановили казнить шейха за ересь, но шах не осмелился и сослал его в Деккан. После этого начались расправы над махдистами. Сначала до полусмерти был избит палками престарелый шейх Абдулла Ниязи, которого Ислам-шах уговорил приехать ко двору без охраны. После выздоровления Ниязи отошел от активной политики и до конца своих