Клемент Аврелий Пруденций - Сочинения

горячие стычки авторитет своей богословской просвещенности, но как поэта, чья миссия — привлечь образованную публику художественным изложением догматических дискуссий. Он предпочитал следовать за авторитетным проводником (в данном случае, возможно, за Тертуллианом) и посвящать свои усилия тому, чтобы облечь поэтическими украшениями аргументацию, не принадлежащую ему лично» (Prudence II, VIII). Из еретиков поименно названы лишь Савеллий (Apoth. 178), манихеи (Apoth. 956, 974) и Маркион (Ham. 56, 124, 128, 502)^[37]. Следуя принципу variatio^[38], Пруденций перемежает полемическую часть живописными отступлениями: среди них находятся как картины библейского рода — отроки вавилонские в пещи огненной (Apoth. 132–146), хождение Христа по водам (Apoth. 650–669), воскрешение Лазаря (Apoth. 752–766); бегство Лота из Содома (Ham. 723–726) — так и навеянные иными впечатлениями: жертвоприношения Юлиана Отступника (Apoth. 449–502) или знаменитый «бог Маркиона» (Ham. 129–138), посредствующее звено между клавдиановским Плутоном и новоевропейскими изображениями Сатаны:

Се Маркионов бог, угрюмый, дикий, коварный,

Взнесшийся верхом своим, чью омкнули черные тучи^[39]

Змееносну главу, огнем окруженну и дымом;

Недоброхотны глаза заливает желчью палящей

Зависть, коей терпеть невозможно праведных радость.

Грива ему рамена власаты, густая, змеями

Кроет ползущими, зрак зеленые лижут керасты^[40].

Петли он дланью своей, из гибкого вервия свиты,

В узел затягивает, плетеньем крученные легким

Вяжет он путы и жилы пружинит, чтоб узами быть им^[41].

Полемическая поэма «Против Симмаха» (Contra Symmachum)связана с долгой историей римской набожности. После битвы при мысе Акций, в 29 г. до Р.Х., Август поместил в курии статую Победы, вывезенную некогда римлянами из Тарента после его взятия (Дион Кассий, 51, 22); подле статуи был поставлен алтарь, и каждый сенатор при входе сжигал на нем несколько крупиц ладана. Император Констанций, посетив Рим в 357 году, велел убрать из курии алтарь Победы («единственная обида, которую Констанций нанес суеверию римлян», по замечанию Э. Гиббона), но тот вскоре — видимо, при Юлиане — был водворен на прежнее место. Валентиниан I алтаря не трогал, но менее толерантный наследник Валентиниана, Грациан, в 382 г. провел серию антиязыческих мероприятий (отмена налоговых привилегий и государственных субсидий жрецам и весталкам, конфискация собственности храмов и жреческих коллегий, распоряжение убрать из курии алтарь Победы). Сенаторы-язычники посылают в Милан делегацию, возглавляемую Квинтом Аврелием Симмахом, но она даже не была принята императором вследствие энергичных действий папы Дамаса, переславшего в Милан встречную петицию сенаторов-христиан, и Амвросия, представившего эту петицию Грациану. Однако в августе 383 г. Грациан был убит, и Симмах обращается к юному Валентиниану II, от которого можно было ждать иной политики, со знаменитой речью (Relatio III), прославляющей исконную связь римской государственности с римским культом и оплакивающей нынешнее состояние сего последнего. «Сердце Симмаха одушевлялось самою пылкою ревностию к делу издыхающего язычества, и его религиозные противники сожалели о его злоупотреблении своим гением и о бесполезности его моральных достоинств», говорит тот же Гиббон. Среди прочего Симмах прибегает к такому сильнейшему приему, как просопопея, выводя олицетворенный Рим, богиню Рому, говорящую императору: «Дайте мне жить по моему обычаю, ведь я свободна! Эти обряды привели под мои уставы вселенную, эти жертвы Ганнибала отгнали от стен, сенонов от Капитолия. Ужели я прожила так долго затем, чтобы в старости сносить укоризны?..»^[42]. Произнесенная в консистории, речь произвела сильное впечатление, которому только авторитет, энергия и красноречие миланского епископа могли противодействовать. Амвросий обратился к императору с двумя письмами по поводу Реляции (Epist. 17 и 18 Maur.; второе, написанное после ознакомления с текстом, содержит детальный ответ Симмаху) и стал причиной очередной неудачи языческой партии. Следующие попытки Симмаха (обращение к Феодосию ок. 391 г. и Валентиниану в 391–392) были не более удачны: после узурпации Евгения, неразрывно связанной с пафосом языческой реставрации, от Феодосия ждать благосклонности не приходилось — он издает серию эдиктов, по существу упраздняющих языческие культы (CTh. XVI.10.10, XVI.10.11, XVI.10.12). Многие историки --">