Борис Виан - Путешествие в Хоностров

тоже едете в Хоностров? — спросил Жак.

— Вам нравится это путешествие? — спросила Гарамюш.

Она заняла пустое пространство между собой и Сатурном, оставив Бриса в одиночестве возле окна. При движении открылись доверху ее ноги и розовые застежки никелированных штуковин. Чуть показались также и ляжки, задубленные и гладкие, ну прямо мечта.

— В карты играете? — спросил Реймон.

— Об инквизиции вам уже приходилось слышать? — спросила Корин.

Сатурн Ламьель даже не шевельнулся и закутал ноги в сине-зеленый плед, лежавший у него на коленях. Лицо его было совсем юное, а светлые волосы с тщательным пробором посредине падали на виски равномерными волнами.

— Черт побери! — сказал Брис,— Он просто нас вызывает!

Эти слова не получили никакого эха, что было вполне естественно, поскольку стенки железнодорожного купе обладают, в силу своей конструкции, свойствами звукоизоляционного материала. Кроме того, необходимо учитывать также некоторую длину, равную семнадцати метрам.

Молчание было стеснительным.

— А не сыграть нам в карты? — сказал тогда Реймон.

— Ах, вы с вашими картами! — сказала Гарамюш. Ей явно очень хотелось, чтобы ей кое-что сделали. — Отстаньте от нас! — сказал Жак.

— При инквизиции,— сказала Корин,— прижигали ступни, чтобы заставить говорить. Каленым железом или чем попало. И ногти вырывали или глаза выкалывали. И...

— Достаточно, — сказал Брис.— Уже и этого вполне хватит!

Все разом встали, кроме Сатурна Ламьеля. Поезд вошел в туннель с громким хриплым завыванием и шумом падающих камней. Когда он вышел из туннеля, Корин и Гарамюш сидели у окна друг против друга. Рядом с Сатурном Ламьелем сидел Реймон. Между ним и Корин было пустое место. Напротив Сатурна находились Жак, Брис и пустое пространство, а потом Гарамюш. На коленях Бриса стоял новехонький чемоданчик из желтой кожи с блестящими кольцами под ручкой и чужими инициалами кого-то, кого тоже звали Брис, но фамилия писалась через два Пэ.

— В Хоностров едете? — сказал Жак.

Он обращался непосредственно к Сатурну Ламьелю. Глаза последнего были закрыты, и он тихонько дышал, чтобы не просыпаться.

Реймон поправил очки. Это был высокий крепкий мужчина с толстыми очками и боковым пробором. Волосы его слегка растрепались.

— Что будем делать? — спросил он.

— Пальцы на ногах,— сказал Брис.

Он открыл чемоданчик желтой кожи.

— Надо снять ему башмаки,— предложила Корин.

— Я бы хотела применить к нему китайский способ,— сказала Гарамюш.

Она замолчала и покраснела, потому что все смотрели на нее рассерженно.

— И больше чтобы этого не было! — сказал Жак.

— Черт побери! Шлюха! — сказал Брис.

— Не преувеличивайте,— сказала Корин.

— А что такое китайский способ? — спросил Реймон.

На этот раз наступила настоящая мертвая тишина, тем более что поезд мчал в этот момент по резиновому отрезку пути, только что построенному между Метромерровым и Тумангородом. Это разбудило Сатурна Ламьеля. Его прекрасные орехового цвета глаза разом раскрылись, и он подтянул плед, соскальзывающий с колен. Потом он опять закрыл глаза и, казалось, снова заснул. Реймон стал красным, как рак, в ужасном визге тормозов и решил не настаивать. Гарамюш ворчала в своем углу. Она поискала губную помаду и раза два-три украдкой вытащила тюбик из футляра, а затем втянула обратно. Он еще больше покраснел. Брис и Жак склонились над чемоданчиком, а Корин с отвращением посмотрела на Гарамюш.

— Ноги,— сказал Жак,— Снимите ему башмаки,— предложил он Реймону.

Тот, рад оказать услугу, присел перед Сатурном Ламьелем и попытался развязать шнурки, которые засвистели и принялись извиваться во все стороны, как только он приблизился. Не сумев развязать, он плюнул на них, словно разъяренная кошка.

— Что же вы? — сказал Брис,— Вы нас задерживаете.

— Делаю, что могу,— сказал Реймон.— Но ни в какую не развязать.

— Держите,— сказал Брис.

Он протянул Реймону ослепительно сверкающие кусачки. Реймон разрезал кожу башмаков вокруг шнурков, чтобы их не попортить, а по окончании операции намотал их на пальцы.

— Порядок,—

--">