Федор Михайлович Достоевский - Записки из подполья (сборник)

взяла пятачок-то…

– Да ты, бабушка, всё же отдохни маленечко сперва-наперво, что это сегодня так задыхаешься? – как-то вдруг особенно заботливо проговорил хозяин.

Все на нее смотрят; уж очень бледна она вдруг стала, губы совсем побелели. Она тоже всех оглядывает, но как-то тускло.

– Вот, думаю… пряничков деткам… пятачок-то…

И опять остановилась, опять переводит дух. Все вдруг примолкли, секунд этак на пять.

– Что, бабушка? – наклонился к ней хозяин.

Но бабушка не ответила; опять молчание, и опять секунд на пять. Старушка еще как бы белее стала, а лицо как бы вдруг всё осунулось. Глаза остановились, улыбка застыла на губах; смотрит прямо, а как будто уж и не видит.

– За попом бы!.. – как-то вдруг и торопливо проговорил сзади вполголоса гость.

– Да… не… поздно ли… – бормочет хозяин.

– Бабушка, а бабушка? – окликает старушку жена цирюльника, вдруг вся всполохнувшись; но бабушка неподвижна, только голова клонится набок; в правой руке, что на столе лежит, держит свой пятачок, а левая так и осталась на плече старшего правнучка Миши, мальчика лет шести. Он стоит не шелохнется и большими удивленными глазами разглядывает прабабушку.

– Отошла! – мерно и важно произносит, восклонившись, хозяин и слегка крестится.

– Ведь вот оно! То-то, я вижу, вся клонится, – умиленно и отрывисто произносит гость; он ужасно поражен и на всех оглядывается.

– Ах, господи! Вот ведь! Как же теперь быть-то, Макарыч? Туда, что ль, ее? – щебечет хозяйка торопливо и вся растерявшись.

– Куда туды? – степенно откликается хозяин, – сами здесь справим; родная ты ей аль нет? А пойтить дать знать надо.

– Сто четыре годика, а! – толчется на месте гость, умиляясь все больше и больше. Он даже весь покраснел как-то.

– Да, забывать стала жисть-то в последние годы, – еще важнее и степеннее замечает хозяин, ища фуражку и снимая шинель.

– А ведь за минуту смеялась, как веселилась! Ишь пятачок-то в руке! Пряничков, говорит, о-ох, жисть-то наша!

– Ну, пойдем, что ли, Петр Степаныч, – прерывает гостя хозяин, и оба выходят. По такой, конечно, не плачут. Сто четыре года, «отошла без болезни и непостыдно». Хозяйка послала к соседкам за подмогой. Те прибежали мигом, почти с удовольствием выслушав весть, охая и вскрикивая. Первым делом поставили, разумеется, самоварчик. Дети с удивленным видом забились в угол и издали смотрят на мертвую бабушку. Миша, сколько ни проживет, всё запомнит старушку, как умерла, забыв руку у него на плече, ну а когда он умрет, никто-то на всей земле не вспомнит и не узнает, что жила-была когда-то такая старушка и прожила сто четыре года, для чего и как – неизвестно. Да и зачем помнить: ведь всё равно. Так отходят миллионы людей: живут незаметно и умирают незаметно. Только разве в самой минуте смерти этих столетних стариков и старух заключается как бы нечто умилительное и тихое, как бы нечто даже важное и миротворное: сто лет как-то странно действуют до сих пор на человека. Благослови Бог жизнь и смерть простых добрых людей!

А впрочем, так, легкая и бессюжетная картинка. Право, наметишь пересказать из слышанного за месяц что-нибудь позанимательнее, а как приступишь, то как раз или нельзя, или нейдет к делу, или «не всё то говори, что знаешь», а в конце концов остаются всё только самые бессюжетные вещи…

Примечания

1

И автор записок и самые «Записки», разумеется, вымышлены. Тем не менее такие лица, как сочинитель таких записок, не только могут, но даже должны существовать в нашем обществе, взяв в соображение те обстоятельства, при которых вообще складывалось наше общество. Я хотел вывести перед лицо публики, повиднее обыкновенного, один из характеров протекшего недавнего времени. Это – один из представителей еще доживающего поколения. В этом отрывке, озаглавленном «Подполье», это лицо рекомендует самого себя, свой взгляд и как бы хочет выяснить те причины, по которым оно явилось и должно было явиться в нашей среде. В следующем отрывке придут уже настоящие «записки» этого лица о некоторых событиях его жизни. Федор Достоевский.

(обратно)

2

Шенапан (фр. – chenapan) – негодяй.

(обратно)

3

Домашним животным (фр.).

(обратно)

4

Мизер (фр. – misère) – нищета, убожество.

(обратно)

5

Суперфлю – (фр. – superflu) – здесь: изысканная.

(обратно)

6

Бонтоннее – (от фр. – bon ton) – более хорошего тона.

(обратно)

7

Право первой ночи (фр.).

--">