Троцкий - Центр земли

Под нарастающие звуки салютов, которые гласили о главной работе вечера – я ухватил Анну, и выволок на улицу, подальше от выставки. Долгожданная холодная ночь. Пришлось делать вид джентльмена, и отдать свой пиджак. Хорошо, что это не любовная история. – Подумал я.

Анна: –Какого. Хера. С тобой происходит? У тебя эмоциональный диапазон беременной бабы, ты в курсе? Еще и на мороз меня вытащил.

Первый: – Мы там, где следует. Нужно все расставить по местам.

Анна: – Место поприятней не нашел? Там мужик в ста метрах ссыт на забор.

Первый: – Мы проведем сеанс. Последний… Знаешь, ты не права. Эти картины не имеют никакой ценности. Я лишь хотел проявить себя, хотел чем-то заняться. По типу, когда ты затеял уборку дома, просто потому что нечего делать. Вся моя живопись – абстрактная, я рисовал по гайдам с интернета. Более того, это наискучнейшая херня. Во всяком случае, для меня. Я не получал никакого удовольствия. Просто выстроил для себя, этот «карточный дом» – в поиске ответа. Но он находился ближе, чем я думал.

Анна: –И на какой же вопрос?

Первый: – Об этом позже. Видишь ли, не нужно быть гением, не нужно иметь навыков или таланты. Я лишь позвонил куда следует, и народ сам отдает свою верность. Все на что ты просила оглянуться – мишура. Достойная, лишь такую как ты.

Анна: –Что ты такое говоришь?

Первый: –Анна, все что ты видишь вокруг – не существенно. Эта среда настолько метафорична, что не имеет ценности, кроме тебя. Ты же отражение моего самолюбия! Ты не даешь мне идти, по той же причине, по которой я когда-то остановился.

7.

Выставка. Включи, ту пафосную музыку, это же кульминация. Представь масштабный, общий план. Он где-то наверху, под потолком. Ты видишь вдали столпотворение, все ждут, когда им представят главное блюдо. Камера начинает медленно сползать к присутвующим. К главной теме, сегодняшнего дня. Сотни людей. И ты можешь рассмотреть каждого. Кто-то толстый, кто-то болтливый, у кого-то проблемы с охраной, кто-то пытается опоить молодую девушку, некоторые лгут друг другу, некоторые размышляют о прошлом. Всех объединяет леденящая ночь, и возможность стать духовно обогащенными. Тысячи бокалов и тарелок, что после «праздника» будут намывать. Все эти канапешки, закуски, игристое. Салюты и фейерверки. Смех, светские разговоры. Камера продолжает наезжать на главную сцену, и ты все больше теряешь терпение…

Анна: –И что же за причина? Позвольте узнать.

Первый: –Храбрость.

Анна: –Какая к черту храбрость?

Первый: –Из-за нее ты понимаешь, и главное ПРИНИМАЕШЬ. Что с тобой, что-то не так. Твоя смелость, не дает тебе сгинуть в этой жизни, не дает ей проглотить тебя. Она хочет, чтобы ты двигался вперед. Но она же, превращает тебя в самолюбивого лжеца. Ты можешь – но не делаешь. Ты знаешь – но не думаешь. Тебя поглощает эгоизм собственных амбиций только лишь потому, что когда-то ты был храбр и авантюрен.

Анна: – Первый, я не понимаю. То есть, все время, что мы знаем друг друга, тебе тягостно со мной? Разве ты не любишь меня?

Первый: –Именно, потому что люблю – мне тяжело. Ты столько раз тянула меня ко дну, и столько же поднимала с него. Но сегодня я избавлюсь от тебя. Искусственно созданной, и искусно внедренной.

Анна: –Постой! Мы ведь не чужие друг другу. Ты не можешь просто оттолкнуть меня, только потому что сходишь с ума. Я ведь могу помочь тебе!

Первый: –Как раз сегодня, я впервые за долгие годы – в сознании. Анна, это не любовная история.

Камера почти у цели. Все затаились. Десятки смартфонов, журналисты, жаждущие, что не смогли попасть внутрь, теперь пристально наблюдают через окна. И вот – дробь барабана. Свет потух, только прожекторы – направленные в одну точку. Басовый удар. Покрывало, закрывающее полотно, слетело – яркий, как вспышка сверхновой, свет, впился в камеры и глаза. Слепяще–белый цвет. Людей словно всасывает внутрь, они идут ближе, и ближе. Что бы рассмотреть еле заметную надпись по середине – «центр земли».